Инфернальная мистификация

Графиня нехотя согласилась. Она позвала лакея Макара, который должен был показать приезжим господам путь в комнату двух сестер. С некоторых пор сама Мария Александровна разделяла будуар с больной Еленой.

Будуар сестер Олениных представлял из себя довольно большую комнату, разделенную на две половины лепным альковом. Одна из этих двух половин и являла собой истинно будуар, а другая – собственно спальню. Хотя грань этих двух помещений была едва различима. Мягкий персидский ковер был расстелен во всю длину этой комнаты, стены которой были обиты выпуклым нежно-розовым шелком, окна завешаны кружевными гардинами. Будуар был обставлен ореховой мебелью. Трюмо под роскошным пологом из брюссельского кружева заставлено разнообразными ларчиками и безделушками, из-за приподнятой занавеси алькова виден огонек, играющий в камине, облицованном мраморной плиткой, и пышная, роскошно убранная постель.

Однако я обратил внимание, что здесь не было ни одной розы. Очевидно Мария Александровна не любила эти цветы. Зато везде, где только было можно, стояли кадки с колючими померанцами, которые, видимо, в больном воображении графини Элен играли те же функции, что и розы.

Наталья Михайловна перехватила мой взгляд.

– Элен уже сплела свадебный венок для вампира, – вздохнула она.

Мы переложили Елену Александровну на постель. Утопая в белоснежных шелках, ее белое лицо казалось еще бледнее.

– Ну вот и славно, – проговорил эскулап, снова посчитал пациентке пульс, который оказался слегка учащенным, и предложил всем посторонним покинуть комнату.

Элен и на самом деле выглядела так, будто ее кошмары рассеялись. Лицо графини наконец приобрело умиротворенное выражение, но от этого она совсем уже стала походить на покойницу.

– Идемте, Яков Андреевич, – проговорил Оленин, прикрывая за собой комнату двух сестер. – Я провожу вас каждого в свою комнату. Места в этой огромной усадьбе хватит на всех, – улыбнулся он, разводя руками по сторонам.

– Вы не могли бы отвести нам одну комнату на двоих? – осведомился я, кивнув в сторону своего ангела-хранителя. Японец цепким взглядом осматривал мебель.

Граф Владимир пожал плечами:

– Как вам будет угодно, но…

– Я привык, что Кинрю обычно исполняет обязанности моего камердинера, – объяснил я Оленину. – Без него я буду чувствовать себя неуютно!

– А как вы, доктор? – граф бросил на Алешу Лунева пытливый взгляд. – Я надеюсь, вы-то хотя бы захотите воспользоваться плодами цивилизации? – усмехнулся он.

– Ну, разумеется, – согласился Лунев, – только где-нибудь по соседству!

– Конечно, конечно, – кивнул граф Владимир. – Я вижу, что вы с господином Кольцовым, ну… не разлей вода! Мне кажется, вам вполне подойдут эти апартаменты, – Оленин указал Луневу на дверь.

Лунев поблагодарил хозяина и вошел в свою спальню.

– Утром увидимся, – улыбнулся он и прикрыл дверь за собой.

– Яков Андреевич, мне нужно с вами поговорить, – произнес граф Владимир, когда я потянул за дверную ручку комнаты, отведенной нам с Золотым драконом.

– Разумеется, – я кивнул, оглядевшись по сторонам. Мне не хотелось, чтобы нас услышал кто-то еще. Особенно я надеялся, что нас не застанут врасплох Мари с эскулапом или Наталья Михайловна. – Иван Сергеевич объяснил мне суть ситуации, – заметил я.

– Да, – Оленин кивнул, – извините меня, я вынужден был говорить с вами в непозволительном тоне, но…

– Я все понимаю, – перебил я его. – К тому же Кинрю вы можете доверять, он полностью в курсе событий, – добавил я.

– Тогда пройдемте в мой кабинет, – предложил Оленин, на что я незамедлительно согласился. У графа могли появиться какие-нибудь свежие новости относительно этой странной истории. В конце-концов, он почти не расставался с сестрой. Меня смущало только одно, что Владимир вряд ли сможет заподозрить в чем-то неблаговидном свою сводную сестру. Я, в принципе, был морально готов к его яростному сопротивлению в отношении правды, которая, как я прекрасно понимал, должна была показаться графу Оленину невыносимо горькой и страшной…

Обстановка усадебного кабинета Оленина была достаточно строгой и сильно не отличалась по стилю своего убранства от петербургского.

Кабинет был обставлен овальной мебелью красного дерева. Правда диван оказался обит какой-то выпуклой тканью темно-вишневого цвета.

Стены графского кабинета были обтянуты изумрудно-зеленым шелком и обвешаны коллекционным оружием. На секретере – несколько трубок с искусными чубуками и старинная табакерка. А также перо и чернильница. Неужели и граф балуется письмом? Я заметил на полке том «Робинзона Крузо».

Я опустился в удобное кресло, Кинрю устроился напротив меня. Мы приготовились внимательно слушать. Владимир Оленин закурил и тоже присел на стул.