Инфернальный реквием

Пошатнувшись, Тайт обернулся и немедленно испытал второй приступ головокружения: проход будто опрокинулся. Теперь Иона смотрел на дверь снизу вверх, а пол под его ногами превратился в отвесную стену, так что тело путника горизонтально торчало над бездной. Дверь удалилась – или вознеслась? – на огромную высоту, словно Тайт вместо одного шага совершил тысячу. Сила тяжести пыталась стащить его вниз, но с ней успешно боролся страх.

Увидев, как Чиноа переступает порог, Иона с ужасом решил, что сейчас она рухнет в пропасть. Вдруг тело сестры устремилось вниз размытым пятном, которое промчалось сквозь Тайта с хлопком вытесненного воздуха. Путника круто развернуло, и проход, последовав за ним, вновь занял нормальное положение в пространстве. Стена опять стала полом.

– Не оборачивайся, – предупредил Иона, когда Аокихара, пошатываясь, возникла рядом с ним. – Такого тебе лучше не видеть.

– Что-то опасное? – уточнила она, поразительно быстро придя в себя.

– Только если смотреть.

Они глядели только вперед, пока остальные сестры проносились через ничто, и Тайт поочередно предостерегал каждую из них. Все странницы вняли его словам. Иона подозревал, что Хагалац бы не послушалась: своеволие было ее силой и слабостью.

– Архивраг искажает наши добродетели, вяжет из них пороки, – пробормотал Тайт, – и вешает нас на собственных надеждах.

С каждым словом еще одна частичка его души перетекала в книгу.

– Ты что-то сказал, пастырь? – спросила Чиноа.

– Я много чего говорю, сестра, но мои запасы на исходе.

Целестинка нахмурилась в ответ на его кривую улыбку.

«Она хороший командир, – подумал Иона, – но не Асената Гиад».

– Где мы? – поинтересовалась Камилла, рассматривая небесную сеть за окнами коридора.

С новой точки обзора стало понятно, что серебристые пряди – нечто вроде ветвей белого кристалла, аккуратно и органично сплетенных в громадный многоуровневый лабиринт. Сновавшие там пятна света оказались мерцающими дисками, которые на бешеной скорости носились между прядей паутины. Здесь электронные вопли огней звучали гораздо громче.

– Думаю, в Море Душ, сестра, – ответила Индрик. – По крайней мере, в какой-то его части.

Тайт заметил, что она снова опустила забрало.

– Но мы по-прежнему в схоле? – не умолкала Камилла. На ее лице отражалось смятение. – Все эти окна… Я их помню… но чувствую, что не должна.

Очередное поругание, решил Иона. Враг переписывает прошлое, чтобы настоящее соответствовало его версии реальности. Другие сестры наверняка испытывали ту же неуверенность, однако их лепили из более прочного материала, чем Камиллу. Тайта поражало, что такая женщина вообще прошла отбор в Адепта Сороритас, не говоря уже о повышении до целестинки.

– Не думай об этом, сестра, – велела Чиноа. – Нам нужно идти дальше.

Группа двинулась колонной по одному. Возглавлял шествие Тайт, вооруженный мечом и плазменным пистолетом Харуки. В арьергарде шла Индрик. Сверкающий пейзаж снаружи менялся всякий раз, когда Иона выглядывал в новое окно. Однажды он заметил остов вместительного катера, запутавшийся в паутине. Несмотря на серьезные повреждения челнока, по искореженным орудиям Тайт определил в нем боевой корабль. Прищурившись, он рассмотрел эмблему на корпусе: создание в рясе, которое воздевало руки, словно пыталось поймать ответ, теперь обреченный навсегда остаться недосягаемым. А может, и нет…

«Это и есть то, что ты искал?» – спросил себя Иона.

Его спутницы ничего не сказали о разбитом катере – вполне вероятно, потому, что вообще не видели обломков. Возможно, каждый замечал в паутине что-то свое: разные места или даже другие времена. Старшая сестра верно рассудила, что неразумно смотреть туда слишком долго.

Температура в коридоре постоянно менялась, поскольку зависела от цвета освещения. Когда пирамидки сияли розовым, становилось теплее, а возвращение к голубому свету приносило холод. В проходе висел запах старых книг и свежих чернил, как в рабочем кабинете ученого. Иногда начинали тихо бормотать какие-то голоса, неустанно читающие длинные перечни чисел. Через какое-то время эти последовательности начали воплощаться в бытии: они мигали в воздухе, как изображение на отказывающем гололите, и затухали, когда группа подходила ближе.

Тайт не находил в числах никакой закономерности, что лишь понуждало его искать настойчивее. Помимо того, что стремление к решению загадок въелось в Иону не менее глубоко, чем его шрам, рассуждения помогали скрасить монотонный переход.

«Должны же они что-то значить», – думал Тайт, повторяя цифры про себя.

Очевидно, все остальные пришли к тому же заключению, поскольку Иона слышал, как они шепчут числа у него за спиной. Тайт ощутил, как книга ворчит на него, ревнуя к новому объекту внимания, но это только убедило его в необходимости разгадать головоломку. Даже сестра Женевьева примкнула к общим усилиям и заговорила вслух.

Ее голос звучал именно так мелодично, как Иона всегда себе представлял. Гармонично, почти…

– Стоять! – рявкнула Аокихара. – Замерли все!

– Что еще? – раздраженно бросил Тайт.