Инферно

Вездеход мчался по утоптанной дороге, и прямо под ним, под слоем бетонных плит, множественных бункеров и бомбоубежищ, в сложной системе аварийных переходов, сидел неуловимый Мертвый Командор, сумевший защититься от всего: от катастрофы, о которой упорно молчал; от капитана Белки, который неоднократно пытался к нему обратиться, от любопытных последних детей и клана чёрных синдромеров, устроивших своё гнездо прямо у него на голове.

Мне он тоже в своё время был совсем не рад. И думаю, вряд ли обрадуется, обратись я к нему снова, но у меня нет другого выбора.

Это снова я, Командор. Мне совсем хреново, Командор. Ты единственный, кто понимает, что творится на планете, поэтому я доверяю тебе и прошу: вытащи меня из этой передряги. Я больше не могу смотреть на чертов красный лакированный плащ. У меня болят глаза. Я хочу есть. Вытащи меня, пожалуйста.

Только не убивай синдромера. Он ни при чем.

Конечно, это все лирика. Я не экстрасенс какой-нибудь паршивый, да и Командор не бабка-угадка. Но он точно знает, что я здесь, так что стоит попробовать. Не получится, так хоть отлить схожу.

— Выпусти меня.

Дем отрицательно качнул головой.

— Мне нужно всего на минуту.

Вездеход все так же пёр вперёд, подпрыгивая на ухабах. Клубилась жёлтая пыль.

— Слушай, мне дико хреново, меня укачало и…

Дем сбавил скорость, вездеход плавно качнуло, и меня действительно чуть было не вывернуло.

— Две минуты, — сказал он.

Командор забрал меня с поверхности через несколько секунд, как только ноги коснулись земли. Я начал было думать странную и очень важную мысль, но она моментально оборвалась. Нельзя быть распыленным на атомы и одновременно о чем-то размышлять.

Если бы земляне сохранили свою жизнь и планету, то через сотню-другую лет выбрались бы за пределы Солнечной системы и наткнулись на встречающий их с помпой и салютами (при полной боевой готовности, естественно) крейсер-проводник. Крейсер этот исполнял роль гида для вылезших в космос рас.

Выглядело бы это примерно так: посмотрите направо, там вы увидите прекрасную планету, в данное время года покрытую льдами. Сейчас все её жители находятся в спячке и никакой опасности не представляют. Если вы встретите их в период их активности, пожалуйста, воздержитесь от «Дорогой, этот мех прекрасно украсил бы мою гостиную!». Да, они пушные и красивые. И метко стреляют.

А теперь посмотрите налево. Там у нас граница с враждебными сафоритами. Да, её ничем не отметили. Чем можно отметить границу в открытом космосе? Запоминайте на глазок. Следующим пунктом нашего путешествия — закусочная «Дружбы Независимых Цивилизаций». Сосиска из осьминога — два пятьдесят. Спиртное на крейсер проносить запрещено.

Прямо по курсу мы можем наблюдать кровопролитный бой между двумя кораблями-разработчиками, которые поссорились из-за рудоносного астероида. Вы можете обратить внимание, как быстро и эффективно ведутся космические бои. Через пару минут и не скажешь, что только что здесь болтались какие-то корабли-разработчики, верно? Запомните это и не ввязывайтесь в подобные авантюры, тем более что ресурсов в космосе как грязи и рядом почти всегда есть точно такой же астероид.

Если вам угодно оторваться от суфле и кофе, то можно пройти на мостик и посмотреть на пиратское судно, демонстрирующее чудеса маневренности в опасной близости от чёрной дыры. Когда они закончат произвольную программу, мы пригласим их сюда, и можно будет сделать фото на память…

Если бы земляне сохранили жизнь и планету, в первом полете за пределы Солнечной Системы участвовали бы вкладчики, спонсоры и меценаты: профессор в бархатном пиджаке и с рюмкой голубого ликера в белой суховатой руке, дама в фруктовой шляпе, вечером танцы и закрытые иллюминаторы, чтобы звезды не пялились в каюту.

Маленькая девочка в платье с атласной лентой и леденцом во рту. Может быть, у неё был плюшевый мишка. Сочинение «Как я провела лето»: я была на Небе.

Я тоже был на Небе.

Телепортации я переносил плохо — любые. От телепортов капитана Белки меня тошнило сутками, а техника Командора оглушала нервную систему минут на десять.

В жалком положении, лёжа на полу и не в силах подняться, я смотрел снизу вверх на скелет Командора, восседающий за послушным, бескрайним электронным полотном графиков, чертежей и карт, постичь смысл которых не мог никто.

Под правым локтем скелета Командора стояла кружка, из которой свисал хвост чайного пакетика.

Слева виднелся козырек его фуражки.

Я забился на полу, пытаясь привести себя в порядок. Внутри все ослабло, мышцы напоминали комок сильно разваренных спагетти.

— Командор, — позвал я.

Он жил ещё в том, прежнем мире. Приходил на работу утром, сбрасывая неприметную серую курточку и стирая с лица выражение отца семейства, хозяина собаки и трёх кредитов в банке. Вместо него появлялось другое выражение, и оно отражалось в стеклянных глазах подчиненных, вытянувшихся у стены по стойке смирно.

Аккуратная белая рубашка и синий китель с золотым клеймом, скромный и питательный обед: замороженный горошек, ананасы, картофельное пюре и ягнячья нога.