Инферно Габриеля

— Джулия, — прервал ее размышления Пол, — давай закажем валенсианскую паэлью. Ее почему-то делают всегда для двоих. Согласна? — Только сейчас он заметил, что Джулия бледна и у нее дрожат пальцы. — Ты напрасно ничего не ешь. Видишь, что с тобой сделала сангрия? Она хоть и не очень крепкая, но на голодный желудок… Так я заказываю паэлью?

— Да, — рассеянно ответила Джулия. — Конечно.

Пол решил, что бледность Джулии вызвана не только голодом, но и не слишком пристойной темой, которую его дернуло развивать. Он резко сменил тему и стал рассказывать, как летом ездил в Испанию и был очарован архитектурой Гауди. Джулия кивала и время от времени даже задавала вопросы, однако мысли ее были далеко. С кем же она неделю назад делила постель? С падшим ангелом, в котором еще сохранилось добро? Или с тем, у кого внутри темная бездна?

Пол продолжал рассказывать про Барселону, когда Джулия заметила, что левая рука профессора Сингер скользнула под стол. Джулия не могла заставить себя взглянуть Габриелю в глаза, зато любительница средневековых пыток ее заметила. Их взгляды встретились. Габриель старался оттолкнуть руку своей назойливой соседки. Джулия этого уже не видела. Она повернулась к Полу. Не видела она и изумленно-вопросительного блеска в глазах Энн Сингер. Впрочем, вскоре эти глаза вновь стали немигающими.

Джулии не хотелось никаких испанских блюд. Наверное, самым правильным сейчас было бы уйти. Но на такой демарш у нее не хватало душевных сил. Оставаться в зале Джулия тоже не могла. Шепнув Полу, что ей нужно в туалет, она встала из-за стола и пошла на второй этаж.

Давно ей уже не было так скверно. Глядя на себя в зеркало, Джулия пыталась осмыслить сказанное Полом. Мысли путались, а сердце истекало кровью.

«Ну почему людям так нужно, чтобы их били? Если не физически, то словесно. Габриель… Энн… боль… подчинение… Пальцы Энн на коленях Габриеля… Энн, хлещущая Габриеля… Габриель, хлещущий Энн».

Джулия схватилась за край умывальника. Она боялась, что ее вот-вот вытошнит. Но желаемого облегчения не наступало. Она закрыла глаза и просто стояла, стараясь глубоко дышать. Сколько времени так продолжалось — она не знала.

Хлопнула дверь туалетной комнаты.

— Добрый вечер, — улыбнулась вошедшая профессор Сингер, сверкнув мелкими зубами. Свет, отражаемый стеклами профессорских очков, придавал ее зеленым глазам красноватый оттенок. — Меня зовут Энн Сингер. Рада с вами познакомиться. — Энн протянула руку, которую Джулия вяло пожала, пробормотав ответную вежливую фразу.

Профессорская рука была холодной, но отнюдь не безжизненной. Пальцы Энн цепко и излишне долго держали ладонь Джулии. Прежде чем отпустить ладонь, Энн провела пальцем по ладонной борозде, которая у хиромантов называлась линией жизни. Джулия вздрогнула.

— Мне показалось, что вы ждали меня, — сказала Энн, щурясь и вскидывая голову. — Никак мое присутствие заставляет вас нервничать? Вы же вся дрожите.

— Нет, я не ждала вас, — хмуро буркнула Джулия. — А дрожу я, потому что у меня, кажется, начинается грипп.

— Бедняжка. Грипп — препротивнейшая болезнь. — Энн приблизилась к ней. Теперь она широко улыбалась. — Вообще-то, по вам не скажешь, что вы простудились. Вид у вас вполне здоровый. Кстати, у вас потрясающая кожа.

— Благодарю вас, — почти шепотом произнесла Джулия, намереваясь поскорее уйти.

— Что вы? Не за что. Это не комплимент, а констатация факта. Вы пользуетесь помадой? Или это естественный цвет ваших губ? — Профессор Сингер наклонилась к ней. Их лица разделяло всего несколько дюймов.

— Я не пользуюсь помадой, — сказала Джулия, пятясь назад.

— Удивительно, — улыбнулась Энн, надвигаясь на нее. — Вы наверняка знаете, что у женщин природный цвет их губ повторяется и в более интимных местах. Вашим ртом можно просто любоваться. Уверена, что и там вы завораживающе красивы.

Джулии захотелось опрометью выскочить из туалета.

— Посмотрите на себя в зеркало, — тоном обольстительницы продолжала профессор Сингер. — Разве я могла не заметить вас за столом? К счастью, и вы тоже меня заметили. — Она подошла еще ближе и, понизив голос, спросила: — Вам нравится наблюдать? Вы ведь следили за тем, что я ему делала под столом. Ну и как?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — стремительно краснея, выдохнула Джулия.

— Бросьте, дорогая, все-то вы понимаете. Думаю, вам известно, что тело меняет цвет не само по себе, а под действием притока крови. — Энн улыбнулась, снова обнажив ровные змеиные зубы. — Я вас ошеломила или возбудила, и у вас вспыхнули щеки. Но ведь вы покраснели не только лицом. — Теперь профессорский голос превратился в страстный шепот. — А то, что у вас внизу, жаждет ласк. Мучительных ласк. — Она облизала губы. — Моя маленькая розовая жемчужина. Думаю, другие ваши губки так и просят, чтобы я их поцеловала. Из вас могла бы получиться милая домашняя зверюшка.

— Ошибаетесь. Я не была и не собираюсь быть ничьей домашней зверюшкой, — рассердилась Джулия.

Профессор Сингер оторопела. Вероятно, она ждала совсем другой реакции.