Инферно - вперёд! (СИ)

- Война постепенно приобретает эпический масштаб, Кёрк. Сегодня я подписал приказ о формировании 2-й армии, но это далеко не предел. Штатские уже не имеют над нами ни малейшей власти; в ближайшие дни будет объявлено о роспуске парламента и о запрете на деятельность ряда политических партий. Фронт станет привлекать всё больше и больше людей и материалов; центр власти переместится из столицы в военные штабы... Завтра я уезжаю в ставку; в лесах на границе с Ланнвудом укрыт поезд, в вагонах которого есть всё необходимое; впрочем, боюсь, что противник вынудит нас зарыться под землю - я уже отдал приказ о строительстве нескольких командных бункеров...

Блейнет встал и помахал рукой в луче прожектора, требуя прекратить показ ужасного немого кино; на киноэкране появилась гигантская ладонь, полностью накрывшая изображение 'обращённого', допрашиваемого офицерами контрразведки. У Кёрка в этот миг появилась убеждённость, что они одержат победу.

Вспыхнул свет. Кёрк, зажмурившись на мгновение, вновь посмотрел на генерал-фельдмаршала: перед ним стоял глубокий старик, усталый и сгорбленный, с отблесками страха в глазах, привычный лишь к зрелищам парадов и 'маленьких победоносных войн'. В этот миг вера начальника управления вооружений в победу дала ощутимую трещину.

8

Было по-военному хмурое утро, и его бесцветная серость вполне соответствовала тому ледяному презрению, с которым министерство обороны относилось к солдатам ОПУДР, выстроенным сейчас на плацу в ровные шеренги. Те, впрочем, дрожали не от одного лишь предвкушения того сладостного мига, когда им позволят присягнуть на верность Его Королевскому Величеству Эньону IV и народу Айлестера. Второй причиной охватившей их дрожи выступал по-ноябрьски студёный воздух, принуждавший бойцов 1-го отдельного подразделения с усиленным дисциплинарным режимом, одетых в летнюю униформу, трястись как бешеных и стучать зубами, словно то были некие невиданные кастаньеты. Сей слаженный перестук вызывал смех у сержантов военной полиции, которым холод был нипочём по причине изрядной порции джина, принятой за завтраком. Впрочем, третья причина вышеупомянутой дрожи, даже если бы не было первых двух, была достаточной, чтобы дрогнули и храбрейшие из храбрых, которых в рядах ОПУДР не могло быть по определению. Причина эта состояла в том, что каждый из сержантов дисциплинарного командного состава, за исключением Хокни, державшего в руках какую-то бумажку, был вооружён пистолетом-пулемётом; пальцы подвыпивших командиров, то и дело касавшиеся спусковых крючков, повергали их подчинённых в состояние, близкое к обмороку.

Норс, не двигаясь, даже не позволяя сократиться ни единому мимическому или шейному мускулу, одними глазами осмотрелся в секторе перед собой - так широко, как это позволял разрез его глаз. Стена каменного здания, имевшая унылый серый свет, тянулась на массфуты влево и вправо; насколько он помнил, и по сторонам, и сзади были такие же стены; единственный выход из внутреннего двора, закрытый железными воротами, охранялся бдительным часовым. Бежать было невозможно, даже если бы они попытались прорваться все одновременно и хотя бы одному удалось взобраться на самую крышу здания по карнизам, балконам и решёткам, закрывающим окна на всех этажах, пока автоматный огонь косит его взбунтовавшихся товарищей. Наверху, вдоль гребня крыши, тянулся забор из колючей проволоки сквозь которую был пропущен электрический ток; охрана в будках, оснащённых прожекторами, была настороже, имея приказ открывать огонь на поражение по малейшему поводу. Норс тяжело вздохнул - нет, не физически, чтобы, не приведи Эзус, не заметил ни один из сержантов, а мысленно: ни одна молекула воздуха не вырвалась из его груди, изогнутой колесом. Похоже было на то, что церемония принятия присяги определённо состоится; он чувствовал себя премерзко и хотел расплакаться и убежать в казарму, чтобы накрыться одеялом и не отвечать ни на какие приказы сержантов, пока его не изобьют и не утащат в провонявшийся контрабандными сигаретами и мочой карцер. 'Должно быть, такие ощущения переживают на первых свиданиях школьницы, - подумал Норс. - Вот что значит быть изнасилованным: если не физически, то духовно!'.

Хокни окинул роту суровым, испепеляющим взглядом. Стрелки на тщательно отутюженных брюках штаб-сержанта по остроте могли соперничать с бритвенными лезвиями, а начищенные ботинки пускали блики, отражая солнечный свет, льющийся сквозь неожиданно появившийся просвет в тучах.

- Новобранцы 1-го, на штатах роты, ОПУДР!.. - То, что они - 'первое', а не просто 'рота', знал каждый. Все три предыдущих месяца, наполненных построениями под линейку, посещениями туалета по расписанию и внезапными ночными тревогами, представлявшими собой нападения военной полиции на спящих, им только это и вколачивали в головы. Они - не люди, а отбросы, 'это', 'оно'. - Сегодня вам предоставляется высокая честь принести присягу на верность...