Infernum. Последняя заря (СИ)

— А кто его знает? Говорят, недавно появился в деревне, может с Париссии, похож кстати чем-то на них, темные волосы, светлые глаза, вот только что ему здесь надо, непонятно.

— Да, странно как-то, — разговор о незнакомце одновременно отвлек ее от произошедшего, но в то же время вызвал настороженность. К ним в деревню никогда не заглядывали незнакомцы. Но Ишас любит приукрашивать, вот и сейчас наверняка нагнал туману.

— Я думаю, он от кого-то прячется. Мы отличное место для беглецов, — увидев округлившиеся глаза Иды, он не стал продолжать свою мысль о преступнике, лишь заметил: — мало ли кому нужно спрятаться? Может проиграл денег в карты или застукали с женой какого-то богача. Да ладно тебе, не бойся, — Ишас сделал шаг ближе, но резко остановился. — Если что, я его сразу выведу на чистую воду!

— Ты ж мой герой! — только после сказанного Ида поняла, насколько неоднозначно это прозвучало в этот момент. Ухмылка Ишаса это только подтвердила. Но слава Создателю, он ничего не сказал и не отшутился в своей обычной манере.

— Ладно, мне пора! Выздоравливай давай и больше так не шути! — махнув рукой, Ишас развернулся и вышел из комнаты.

Ида слышала, как он попрощался с отцом, как тот сдержанно ответил и что-то пробормотал вслед. Ида еще пару минут простояла, прежде чем поняла, что все еще чувствует его теплое дыхание на своей щеке и держит прядь, мгновение назад заправленную за ухо рукой Ишаса.

***

На востоке золотилась заря. Еще не последняя. Мир обретал очертания после непроглядной ночи, сияние охватывало бескрайние поля колосящейся пшеницы, шепчущей тайны мироздания проносящемуся зефиру. Свет с каждой минутой становился ярче, словно стирал с лица земли всю грязь и злобу, словно мог проникнуть в самые отдаленные уголки мира, заползти во все норы и щели, окутывая своим теплом, омывая светом. Казалось, он может попасть в каждую душу и не оставит скверны в сердцах. Я чуть было не поверил. На секунду лишь позволил себе восхититься Твоим творением. Да, я тоже могу замечать красоту за этой завесой тьмы и тлена, смердящего гниющей плотью грешников. Если я вижу грязь, не значит, что не умею видеть красоту. Это ты слеп. Ты считаешь, что нет места в Твоем мире темноте, позабыв о балансе, а когда наконец удосуживаешься заметить эту Гармонию — пусть она для тебя и нарушение — ты решаешь все уничтожить. Снова. Когда на платье попадает капля грязи, его чистят, а не выбрасывают.

Глава 4. Возникновение (Ранее 6 Знакомство)

Покуда солнце яркое

Восходит на головой

И светит, озаряя взором

Глаз своих, то воспоминание

о сиянии былом,

не омрачится наказанием.

Свергнут он, однако же не сломлен

Дух его могучий.

Лишь сердце в скорби

Нагоняет в душу тучи.

Молитвы больше не возносит,

Сидит обида в нем занозой,

О мести мысли порождая.

И сияние зеленых глаз его

Тихо увядает.

— Ишас, отец отправил меня, ой, — запыхавшаяся Ида влетела в кузницу и замерла на пороге. В эту секунду перестало существовать все привычное и знакомое, мир будто остановился и все звуки из него исчезли. В нос ударил резкий запах тухлых яиц. Мир накренился, когда она увидела их. Ей казалось, что эти глаза пригвоздили ее к полу, заставили онеметь и каким-то непонятным образом выдавили весь воздух из легких. Еще секунда, и она задохнется. Эти глаза. И ничего, кроме них, лишь темный силуэт, перекрывающий сияние солнечных лучей, проникающих через окна и, отражаясь от поверхностей, ослепляющих белизной все вокруг. Все ярче и ярче. И темный силуэт, преградивший путь, ставший преградой, преломляющей лучи.