Информационная война. Книга I

Опосредованный субъективизм, с одной стороны, и агрессивная заданность, с другой стороны, превращали комментарии и интерпретации в опасные информационные инъекции… В период горбачевской перестройки о подобной «опасности» со стороны средств массовой информации предупреждали известные писатели Валентин Распутин и Юрий Бондарев. Опасность эта исходила прежде всего для общественной нравственности. Сам М. С. Горбачев не мог не понимать и не осознавать проблем информационной войны, иначе он не отзывался бы критически о телепередаче «Взгляд», не пытался бы снять с должности редактора газеты «Аргументы и факты», но он не предпринял никаких мер для того, чтобы избежать интерпретаций позиции писателей-патриотов. Для этого требовалась самая малость: не запрещать, не снимать, не критиковать, а дать возможность писателям-патриотам самим комментировать ту позицию, которую они обнародовали и защищали. К 1991 году в России уже сложилось четкое разделение в средствах массовой информации на западников и патриотов. Уже не одни коротичи и егоры яковлевы, поповы и нуйкины взрывали страну изнутри, но и те, кто был обманут их многочисленными статьями с интерпретацией истории, традиций, системы взглядов, фактов, явлений, законов. А закончились все эти интерпретации приватизацией государственного телевидения, скупкой газет, которые похерили эру гласности и отдали средства массовой информации в руки одной политико-финансовой группировки.

Самым продолжительным комментариям и извращенным интерпретациям подвергались статья Нины Андреевой в газете «Советская Россия» в марте 1988 года, выступление Юрия Бондарева на XIX партконференции, угрозы Гдляна-Иванова обнародовать только им известные факты коррупции первых руководителей страны, деятельность таких организаций, как ВООПИиК и общество «Память», беловежские соглашения, приход западников к власти… При этом патриоты лишены были возможности комментировать что-либо… А Гдлян так и не обнародовал те факты. Не дали поборники гласности прав на комментарий и интерпретацию беловежских соглашений политикам-патриотам, писателям-патриотам, ученым-патриотам. А западники в своих комментариях не придерживались точки зрения общенациональных интересов.

Так как информация зачастую порождает информацию, задача у западников была определенной – их интерпретация событий в стране должна быть истиной в последней инстанции. Противоборство Ельцина с Верховным Советом России поддерживалось радикальным стремлением интерпретировать конфликт, как проявление кризиса двоевластия, стремление оппозиции к свертыванию реформ и отступлению назад. Тенденциозность публикуемых сообщений, изначальная заданность позиций комментаторов привели к кровопролитию в октябре 1993 года. Отсутствие должного информационного обеспечения военных действий в Чечне, а также подмена этого «обеспечения» комментариями прозападных средств массовой информации привели к поражению «федералов»… Даже сепаратисты в это время понимали: главное – комментарий!.. Но для этого нужна монополия на комментарий! Так как монополия на информацию – это полбеды. Только монополия на оценку и интерпретацию делают телевидение, например, убийственным и сверхчувствительным информационным оружием. Западники предоставили телевидение сепаратистам…

Средства массовой информации получили от западников монопольное право подводить итоги всему, происходящему в нашей стране, делать в аналитических передачах монопольные оценки и интерпретации… Константин Боровой, пользуясь монопольными услугами радиопередачи «Эхо Москвы», говорил о Джохаре Дудаеве как о гениальном полководце, остроумном и великодушном человеке. Россияне не видели, как российским солдатам дудаевцы отрезали головы… Но им иногда показывали, как боевики перед телекамерами и иностранными журналистами демонстрировали передачу пленных. Вслед такому материалу шел комментарий в духе интерпретаций Борового. Беспрецедентными были последствия комментариев и интерпретаций прозападных средств массовой информации при обсуждении темы Союза с Белоруссией. Доренко по телевидению сделал такое аналитическое трагическое обобщение, такой критический анализ Устава, что вся его фразеология сводилась к одному: «Россия третий день униженно утирается от плевка Лукашенко». Еще более подстрекательской была «демократическая» фразеология в «Итогах», мол, едва ли Президент подпишет Договор о союзе с тоталитарным режимом Лукашенко – Договор крайне не популярный среди мыслящей части общества, либеральной творческой интеллигенции, которая всегда поддерживала Ельцина. Западники вновь победили, выхолостив Договор, не дав Ельцину пойти на реальный Союз с Белоруссией.