Инга Артамонова. Смерть на взлете. Яркая жизнь и трагическая гибель четырехкратной чемпионки мира

Однажды в поезде у Инги произошла встреча с одним человеком. Она была к тому времени уже неоднократной чемпионкой мира. Он ехал из заключения. Так получилось, что между ними состоялся разговор. Он узнал ее (фотографии ее часто публиковались в газетах и журналах). Почему-то разоткровенничался. Он считал, что в его жизни все потеряно, что верить людям никак уже нельзя, что на него все смотрят волками… У него не было денег, и он не знал, куда сейчас едет, потому что возвращаться туда, где он жил до заключения, не представлялось возможным: близкий когда-то человек поступил не совсем честно.

Инга убеждала его: трудные периоды в жизни бывают у каждого, нужно только заставить себя посмотреть на мир иными глазами, как мы смотрели на него в детстве; собственно, мир и не так уж несправедливо устроен, как может в отдельные моменты показаться. Даже когда тебе говорят: «Выше голову, выше» – это уже приятно, это уже хорошо, это и есть поддержка, которую нужно почувствовать сердцем, как, впрочем, научиться быть чутким к доброте, исходящей от людей, от окружающей природы. И ты заметишь, как плохое настроение исчезнет. В другой раз, глядишь – кто-то из знакомых уважительно с тобой поздоровался, кто-то другой заметил твою старательность в работе, а кто-то просто на тебя ласково посмотрел, и много ль человеку надо – ты преобразился, расцвел и совсем не стал похож на того, кому совсем недавно, какую-нибудь минуту назад, весь мир, казалось, опостылел. Только всем своим поведением нужно вызывать такое доброе начало в людях. И на твою долю придутся мгновения, которым ты будешь рад.

Когда они стали расставаться, Инга вынула из сумки деньги и протянула их этому человеку, еще не старому, но уже было потерявшему веру во все.

Прошло два года. Однажды в ее квартире раздался звонок. Инга открыла дверь… и от неожиданности даже испугалась. Перед ней стоял тот бывший уголовник, ехавший с ней когда-то в поезде. Он что-то достал из кармана плаща. Это были деньги.

– Инга, я вам принес долг, – сказал он. – Спасибо. Вы были правы тогда.

Его глаза выдавали волнение человека, сделавшего открытие, но пока еще не сообщенное другим, потому что следовало еще что-то выверить.

Инга в людях видела всегда хорошее, помогала им, ей это доставляло радость.

Среди спортсменок она слыла исключительно доброжелательным человеком, брала вечно под опеку молодых конькобежек – в свое время Таню Растопшину, говоря про нее, что Таня когда-нибудь станет абсолютной чемпионкой мира: правда, Таня не стала ею, но Инга верила в нее, передавала ей свой богатый опыт испытанного бойца-конькобежца.

Она и сама была рада вниманию к ней окружающих. И я, спеша на стадион, где Инга тренировалась или выступала на соревнованиях, знал, что она будет беспокоиться, пока не дождется и взглядом не отыщет меня на снежном бруствере стадиона. А увидит, сразу просияет, помашет рукой, подъедет ко мне, потом, когда я замерзну, возьмет с собой в теплушку, и каждый раз, проезжая мимо по ледяному овалу, хоть глазами да поприветствует…

Возвращаясь с соревнований из Ленинграда, она не преминет отправить мне телеграмму в Калинин, где я в начале шестидесятых годов проходил службу в армии. И я бежал навстречу поезду, в котором ехала Инга и другие конькобежцы, чтобы побыть с ней минут пять, пока была остановка… И сразу же после денежной реформы она не забыла, помню, прислать мне, солдату первого года службы, новую, необычную пятерочку. Я все не верил, пока не получил перевод и не осознал курса новых денег, в десять раз меньших в количественном отношении, что это не розыгрыш. Я знал, что она хотела специально обрадовать меня и немного заинтриговать.

Сегодня мы с ней отправлялись по магазинам искать маме подарок ко дню ее рождения.

Ингу прохожие узнавали на улице, улыбались, глядели на нее приветливо, останавливались и долго провожали ее взглядом.

В нашей семье всегда было весело, когда мы собирались все вместе. Нередко в день рождения мамы или бабушки Инга приходила неожиданно, хотя (как это порой бывало) мама переносила, скажем, свой день рождения на выходной, объявляя об этом заранее. Но Инга опять же, чтобы доставить удовольствие маме своим вниманием к ней, как-то особо подчеркнуть его, не признавала таких переносов и приходила тогда, когда был истинный день рождения. Мама, бывало, спохватится:

– Инга, мы ведь хотели посидеть в воскресенье.

На что Инга отвечала шутя:

– Ничего не знаю: у тебя день рождения сегодня, вот я сегодня и пришла.

Мы садились за стол, и начинался пир горой. Инга говорила:

– Не было бы бабушки – не было бы мамы, не было бы мамы – не было бы и меня.

В такие дни всем нам было особенно весело, и главным инициатором этого веселья конечно же была Инга. Лились песни, исполняемые и хором, и каждым в отдельности. Бабушка, раскрасневшаяся и заметно повеселевшая, под натиском наших с Ингой просьб спеть что-нибудь, затягивала печальную старинную песню, потому что, хотя и была веселым человеком, больше любила именно такие песни – задумчивые, жизненно правдивые.