Инициация

— Я… поговорю… с оружейником за сталь, — в три приема выдохнул мастер. — Ты истинный воин Меченосец.

— Мне не хватает мастерства и опыта, — честно признал Николай. — Но сломать я завсегда…

Он отлепил рубаху от спины, взмахнул руками, присел. Усталость вялыми токами струилась по мышцам. Короткий бой показал достойные результаты, но ведунья права — надорваться легко, восстановиться сложнее. Он пристроился у замковой стены, на аккуратном штабеле бревен. Закрыл глаза. Упоительно пахло нагретой смолой и хлебом, встревоженная чем-то мать бранила сына, скрипели ворота. Под перестук копыт в Форстед въехали четыре десятка пропыленных, усталых солдат. Спешились и молча устремились к бадье у колодца.

Из-за их спин появилась Веда. Преисполненная серьезности медленно приблизилась к Охотнику.

— Упражнялись?

Девушка присела рядом. Подперла голову руками, давая понять, что вопрос риторический.

— Как дела?

— Раненный умер. Их было пятеро на моем попечении, теперь четверо… — Она поникла. — Никудышная из меня знахарка.

— Нас с Эдэей ты выходила, — не согласился Николай. — Эдэя поправилась, я прав?

Сердце замерло. Веда грустно улыбнулась:

— Суровый и ранимый, да, Ник?

— Опаньки, — сел прямо Охотник. В крепости знали его имя. — С Белой разговаривала?

— А что? — моментально взвилась она. — Будто нельзя… Великая рассказала мне о вашей ссоре и я, между прочим, ее понимаю. Она вернулась с того света, а ты не сказал ни единого ласкового слова. Ты сидел, как бесчувственный чурбан… Это я дословно передаю. Великая добавила еще какое-то незнакомое слово…

— Обругала значит, — кивнул Николай. — Интересно кони ходят… Для того, кто не спал несколько суток, я держался великолепно. Так и передай.

— Лучше, расскажу о твоей заботе и боли.

— Не вздумай. Я разберусь сам… когда придет время.

— Ну и глупо!

Она резво вскочила и удалилась с видом гордым и неприступным. Охотник поморщился — то ли еще будет. Канет в небытие пара дней и ночь, вспыхнет очередной рассвет…

…Николай ожесточенно потряс сапог, пытаясь вытряхнуть гальку, едва не лишившую его ногтя — спросонья он обувался несколько спонтанно. Хваленая димповская сила не смогла воспротивиться крохотному кусочку камня, а ведь он почти привык к дару Вечности. Регулярные тренировки и здоровая еда нивелировали последствия битвы с Палием, Одеоном и иже с ними. Да и бэргов поднакопил на зависть — самое время грянуть Переменам.

Легкие дуновения ветерка из распахнутого окна отмеряли мгновения, чуть колыхался балдахин. Покой и проза жизни. Как видно Охотнику придется заняться активным поиском.

Он расстался с кроватью, оделся… и переместился в кресло — наблюдать за Ведой. Она уныло промаршировала к низкому диванчику, устроилась там и принялась изучать стены. Загадка, а не человек. Ее забота беспокоила Охотника по три раза на дню — во время завтрака, перед обедом и после ужина.

Теребя рукав платья, она удрученно вздохнула:

— Странно.

Кое-что Николай понял:

— Ты рассказала Эдэе о славной мисси во спасение.

— Да. А она…

— Сказала «отлично» и удалилась.

— «Превосходно»… сказала, — окончательно поникла Веда. — Может подарить ей цветы?

— Кактус ей надо подарить. Цветущий, — буркнул Охотник. — Забудь, мы ссорились и раньше. Конечно, не так сильно…

— Из-за дурацкой гордости вы потеряете друг друга.

— И к психологу не надо…

Николай поднялся. Глянул на солнце, определяя скоро ли завтрак, и направился к двери. В запасе час, которого сполна хватит на легкий комплекс упражнений с мечом. И видит небо, он не потеряет ни минуты. Пусть в фарватере плетется девушка, ворча о нравах чужестранцев, городских умников и прочих гостей крепости, пусть Али Форстед со свитой в очередной раз попытается задать сотню вопросов. Он ускользнет от них, ведомый призраком незамысловатого счастья физической нагрузки.

Торопился он зря.

В излюбленном уголке занималась несравненная Эдэя. Будучи одетой в тесноватый наряд из потертой кожи, она накрепко приковала внимание мужчин. Раны ее явно не тяготили. Николай и раньше — от Веды — знал, что дела у Великой Леди обстоят неплохо. Близко к пику формы она смотрелась на миллион без придворного лоска и дворянской мишуры.

Некое чувство трепыхнулось внутри Охотника. Он перевел взгляд на флегматичного Олита, который восседал на бревне и обстругивал узкую дощечку непомерно огромным кинжалом. Из-под рук форстедца сыпалась золотистая стружка. Позвякивала сталь, говор и смех витали меж замковых стен. Не хватало только ощущения сытости.

Найдя повод удалиться, Охотник устремился обратно под своды крепостного холла. Совместным тренировкам не бывать. Точеный лик Эдэи начисто лишал сосредоточенности.

Хетч. Полный.

***

— Полный хетч, — определился Николай.

Он отодвинул тарелку, в которой несочетаемым контрастом присутствовали тушеное мясо и отвратная приправа. Повар вознамерился изумить гостей на четвертый день радушия Форстеда. Зря — эксперимент, мягко говоря, не удался. Рос осушил бокал вина, заглушая неприятный привкус во рту. Вот чего у замка не отнять — это мастерски выдержанного хмельного напитка.