Инкарцерон

Аттия тут же вырвала руку, бросилась бежать, прыгнула; хватаясь за выступающие края трещины, подтянулась и повисла над выпирающими щупальцами, стала карабкаться вверх, прямо по чешуе Зверя.

Следом Финн подтолкнул Гильдаса; старик карабкался неуклюже, но с отчаянной энергией, так что от его пальцев отлетало мелкое каменное крошево и осколки самоцветов.

Финн обернулся.

Кейро стоял с огнеметом наготове:

– Давай двигай! Оно нас ищет!

Ослепший Зверь восстанавливал свое тело. Вот заскребла по полу клешня, вот взвился и забился хвост. Инкарцерон чувствовал пленников кожей, осязал вибрацию их передвижений. «Как Кейро это сделал?» – подивился Финн, но времени на расспросы не было. Он развернулся и поспешил за Гильдасом.

Каждую минуту стены меняли очертания, изгибались, пульсировали, распрямлялись, словно Зверь выкручивался в ярости, пытаясь сбросить пленников со своей спины. Он вознес их высоко над пропастями и завис там. Подняв глаза, Финн увидел крохотные, как острие булавки, яркие огоньки, и на какой-то головокружительный миг ему показалось, что вокруг зажглись звезды. Потом одна такая звезда развернулась к Финну и оказалась прожектором, осветив серебристым светом его лицо и руки, и Финн задохнулся от страха, беспомощный под его прицелом.

Аттия обернулась, ее лицо терялось во мгле.

– Притормози! Мы должны оставаться рядом с Ключом!

Кейро, бросив огнемет, карабкался где-то далеко внизу. Острые выступы, изменяясь, сглаживались, и в какой-то момент Кейро поскользнулся, сорвавшись одной ногой в пустоту, и Зверь, почувствовав это, зашипел, дохнув едкой гарью.

– Кейро! – закричал Финн. – Я должен помочь ему.

– Нет! Он справится сам! – с трудом обернувшись, ответила Аттия.

Кейро, подтянувшись, прильнул к скале. Зверь содрогнулся и издал злобный смешок, так хорошо знакомый Финну.

– Так, значит, вы обзавелись маскирующим устройством? Мои поздравления. Но я твердо намерен узнать, что это.

Летящая пыль, стрела света.

– Погоди! – заорал Гильдасу Финн.

Тяжко дыша, старик покачал головой:

– У меня нет больше сил.

– Держись!

Он в отчаянии посмотрел на Аттию; та, подхватив старика, сказала:

– Я останусь с ним.

Финн прыгнул вниз, туда, где повис Кейро. Обхватив брата рукой, прилип к скале рядом и пробормотал:

– Это бесполезно! Отсюда нет пути.

– Должен быть, – выдохнул Кейро. – У нас есть Ключ!

Извернувшись, он извлек кристалл. И тут же Ключ подхватила рука Финна; долгую секунду ни один из них не разжимал пальцев. Финн рванул, и артефакт оказался у него. Юноша стал нажимать каждую кнопку, стучать по орлу, по сфере, по короне. Ничего. Под ними бесновался Зверь. Финн встряхнул Ключ, выругался и тут же ощутил, как кристалл под пальцами теплеет и наконец, издав зловещий звук, становится горячим. Обжегшись, он чуть не выронил его.

– Расплавь им скалу! – завопил Кейро.

Финн прижал Ключ к поверхности пещеры. Кристалл загудел и издал щелчок.

Инкарцерон завизжал, завыл от мучительной боли. Вниз, грохоча, посыпались куски скал, сверху закричала Аттия. И Финн увидел, как в стене растет и ширится огромный белый разрез – словно прореха в ткани мироздания.

Смотритель стоял рядом с Клодией у окна, наблюдая, как внизу разворачивается факельное шествие.

– Ты все сделала правильно, – серьезно заметил он. – Королева осталась довольна.

– Хорошо. – Клодия так устала, что едва могла думать.

– Возможно, завтра мы…

Высокое, пронзительное «бип-бип» прервало его. Настойчивое и громкое. Вздрогнув, Клодия огляделась по сторонам:

– Что это?

Отец застыл. Затем, сунув руку в карман камзола, достал часы на цепочке, щелчком большого пальца открыл золотую крышечку. Изящный циферблат показывал без четверти одиннадцать.

Но часы не отбивали четверть. Они отзванивали тревогу.

Смотритель поднял на дочь холодные серые глаза:

– Мне нужно идти. Спокойной ночи, Клодия. Приятных снов.

Заинтригованная, она, не отводя глаз, проследила, как он подходит к двери. Спросила:

– Это… из Тюрьмы?

Он обернулся, бросил на нее острый взгляд:

– Почему ты так решила?

– Сигнал тревоги… Никогда раньше не слышала.

Замерев под его пристальным изучающим взором, Клодия мысленно обругала себя за несдержанность.

– Да. Должно быть, чрезвычайное происшествие. Не беспокойся. Я проверю все лично, – помолчав, добавил отец.

Дверь за ним закрылась.

Некоторое время Клодия стояла недвижно, вперив отсутствующий взгляд в деревянные панели; потом, словно очнувшись, накинула на плечи темную шаль. Бросилась к двери и распахнула ее.

Отец, широко шагая, быстро удалялся по раззолоченному коридору. Как только он скрылся за углом, Клодия побежала следом, не дыша, неслышно ступая по мягкому ковру. В зеркалах мелькало ее отражение.

Возле большой китайской вазы колыхались портьеры. Скользнув за одну из них, Клодия оказалась на вершине тускло освещенного пролета винтовой лестницы. Помедлила, слушая удары собственного сердца. Темная фигура отца спускалась все ниже, и вдруг он побежал. Она поспешила за ним, круг за кругом, ведя рукой по сырым перилам, пока позолота стен не сменилась кирпичом и камнем, пока истертые ступеньки не покрылись скользким зеленым лишайником.