Инкогнито с Бродвея

Я сначала не поняла загадочное слово «фальшцаны», но потом сообразила: последняя его часть происходит от Zähne, что в переводе с немецкого означает «зубы».

– Ну, давайте же, – ласково запела гримерша, – это совсем не больно. Они как чехольчики надеваются.

Я покорно разинула рот.

– Долго еще возиться будете? – спросила Рита, подлетая к нам.

– Уже все, – отрапортовала девушка и убежала.

– Вот коза тупая, – зашипела ей вслед Сазонова. – Всегда приглашаю на съемки Капу Грицаеву, но сегодня не дозвонилась.

– Смешное имя, – улыбнулась я.

– Это сокращение от «Капитолина», – уточнила Ритуся. – Она гениальна. Работает на телевидении, на программах, где лицо с помощью грима до неузнаваемости меняют. Капа из тебя легко старого горбатого китайца сделает.

– Не уверена, что мне захочется перевоплотиться в него, – возразила я.

– И потрясающе повседневный макияж наносит, – болтала Маргарита. – Звонила вчера ей на мобильный, звонила, никакого ответа. Сначала просто трубку не брала, потом телефон вообще отключился.

– Возможно, она заболела, – поддержала я пустой разговор.

Маргарита заговорила еще быстрее.

– Нет, в последнее время она роскошно выглядела, лет на двадцать, не больше, – румянец во всю щеку, глаза блестят, кожа прямо как у младенца. Капу около года назад бросил парень, и она ужасно переживала, рыдала постоянно, никак себя в руки взять не могла, подурнела, выглядела на тридцать с гаком. Я ей даже сказала: «Ты серьезную болячку заработаешь, если не успокоишься». А потом на моих глазах она начала хорошеть и молодеть. В общем, не смогла я до нее дозвониться и сегодня раздобыла домашний телефон, поговорила с ее матерью. И что узнала? Гримерша пропала! Ушла вчера утром на работу и не вернулась. Мать в истерике – Капа молодая, ее могли изнасиловать, убить. А эта козища, которая сейчас скачет по площадке, способна только румянец свеклой навести.

– Готовность номер один! – заорал пронзительный, похожий на скрежет ножа по тарелке голос.

Рита тут же забыла о своей злости на новую стилистку.

– Пошли на площадку.

Глава 16

Меня вывели в центр зала. Через секунду там появился молодой парень в грязных джинсах, мятой рубашке и бейсболке.

– Салют! Я главный режиссер. Мансур Задинбекованикоревич.

– Очень приятно, Виола, – представилась я.

– Объясняю задачу. Вы бобер, – начал постановщик. – Но не простой бобровый клерк из мелкой фирмы. Нет, вы олигарх. Владелец крупного бизнеса. Хозяин своей жизни. Мегауспешный бобер. Мы должны дать понять зрителю, что наша мебель – символ успеха и материального благополучия. Вам ясен замысел?

– Да, – кивнула я, – простите, Мухтар…

– Мансур Задинбекованикоревич, – поправил режиссер.

– Простите, – смутилась я, – не хотела вас обидеть.

– Ну что вы, Ложка, – заулыбался парень, – ничего страшного. Разве я девочка-припевочка, чтобы надуваться?

Я опустила глаза. Интересно, юноша с непроизносимым отчеством сейчас случайно обозвал меня Ложкой или это месть за Мухтара?

– Слушаю вас, – сказал режиссер.

– Мне ничего не нужно говорить во время действия? – уточнила я.

– Ни слова! Только внешним видом изображаете элитного бобра. Поняли, Ложка?

– Мухтар Залибекович, я Вилка.

– Простите. А я Мансур Задинбекованикоревич.

– Извините, – опять смутилась я.

– Да ерунда, – отмахнулся парень, – я давно привык, что мое имя перевирают.

– Со мной та же проблема, – засмеялась я.

– Буду говорить, что вам делать, – потер руки режиссер, – вам в ухо вставят такую штучку.

– Знаю, – остановила я его, – часто бываю на телевидении.

– О’кей! Молодец. Начали.

– Откройте рот, – попросила гример.

Через секунду я стала обладательницей здоровенных клыков и с трудом смогла пробормотать:

– Губы не смыкаются.

– Роскошно, – обрадовалась девушка и напялила на меня голову бобра.

– Вам удобно? – спросил в ухе голос режиссера.

И что ответить? Сказать правду – мне душно, жарко, от взятого напрокат костюма воняет чесноком, табаком и еще чем-то на редкость противным, рот не закрывается из-за торчащих резцов? Но «кусачки» надели мне на челюсти, и я почти лишилась возможности разговаривать. В довершение ко всему у меня зачесалась спина, а как ее почесать, непонятно.

– Вам комфортно? – повторил парень. – Кивните, если да.

Я дернула башкой.

– Видите диван?

Я сделала жест рукой.

– Супер. По моей команде начинаем. Айн, цвай, драй, шагай.

Я потопала к софе.

– Нет! – завопили в ухе с такой силой, что у меня заныла челюсть. – Нет! Это не элитный бобер, а жалкое существо, бедное, нищее, убогое, косое, глупое, несчастное… Нам такой покупатель не нужен!

Я хотела сказать, что любой человек, собравший деньги для приобретения чего-то в салоне мягкой мебели, должен быть принят там с распростертыми объятиями, невзирая на свои глупость и косоглазие, но изо рта вырвались лишь нечленораздельные звуки. Огромные зубищи, оказывается, делают вас почти немым.

– Заново! – вопил режиссер. – С гордо поднятой головой! Задорно перебираем ногами! Оттопырили попу назад, а пузо вперед!