Инкубатор 2

– Чем ты тут занимаешься? – поинтересовался Петров.

– Я взялся учить японский. У нас тут библиотека, ну я тебе завтра покажу. Я уже кое-что знаю, вот послушай…

Карээда ни

Карасу но томарикэри

аки но курэ…

– Такая хорошая память стала после этого вируса, – улыбнулся он, – просто сказка. Один раз прочел и все зафиксировалось, вот тут. Я – везунчик просто, жизнь ко мне расположена.

Он улыбнулся перевел для Петрова:

– На мёртвой ветке

Чернеет ворон.

Осенний вечер.

Петров подошел к окну. Впервые за долгое время он был сыт, ему было тепло и для этого не нужно было подкидывать дрова, идти продрогшему за ними, если кончились. Ему было хорошо. Вокруг все спали. Как должно быть на улице пахнет! Тайга, ранняя августовская осень. Когда он был там, за стеклом, все это означало бы только одно – впереди долгая зима, и нужно будет постараться, чтобы выжить. Где-то там, в ночи, на открытом воздухе остался его брат, он обещал ему все разузнать и помогать с продовольствием. Но брат сильный, он всегда брал на себя самое сложное, он выживет, в этом Петров был уверен. Они оба сделали ставку на него, если Петрову удастся зацепиться и остаться в

Инкубаторе как специалисту, он будут спасены. Вот и все, что осталось от его семьи. Все погибли. В полумраке светились глаза Старкова. Он тихонько читал с придыханием:

Ашбики но

Ямодори но о но

Шидари о но

Наганагаши уо о

Хитори камо немю

*В глухих далёких горах

Фазан длиннохвостый дремлет.

Долог хвост у фазана.

Эту долгую-долгую ночь

Ужели мне спать одному?

Петров повернулся к окну. Звезд было много. Как хорошо смотреть на них в тепле! А раньше, когда они жили в поселке, он еще был маленький… Он помнил, как в огромной шапке, зима, под ногами раздается этот снежный хруст, отец сажал его неповоротливого на качели и он летел, летел, казалось, скоро улетит в небо!

Он помнил, как его родители, прослышав о медиках и их городке, спешно схватили детей и ночью, чтобы никто не видел выехали из поселка. Доверять уже никому было нельзя. Никто не знал, что болен, кто здоров. Как распространяется эпидемия? Как спастись?

Машина сломалась по дороге, ее пришлось бросить, с трудом добрались они до этого места. Они стояли у ворот города и просили впустить их, на руках трое детей, они давно не ели. Никто не открывал. Спустя трое суток, измерив температуру и осмотрев всех, их спросили готовы ли они сегодня же приступить к работе. Дети остались со старшим братом, которому было семь. А родителей погнали валить лес. Младшая сестренка умерла, наверное от голода.

Вечно пустой желудок, холод, страх, разговоры о том, что их могут выгнать, если родители не справятся с работой. Вот какой была его жизнь в городе. То, что сегодня он может получить завтрак, спать на теплой постели, да, не ощутить и не увидеть настоящей осени и уже почти забыл пахнет ли свежий ветер, но все-таки это было счастье. Контракт, подписанный с

Инкубатором на его органы это сделка, вполне выгодная для них обоих. У его будущего есть цена. И оно у него, черт возьми, случится! Он выгрызет его зубами. Он оплатит обучение, получит профессию, останется в

Инкубаторе. Он не позволит какой-то японской поэзии затрагивать его чувства…

– Хватит! – грубо оборвал он Старкова.

Петров подошел к кровати, резко отдернул одеяло, лег и укрылся им с головой. Ему хватит и тех 10 миллионов, которые заплатят ему за год, за одну почку, часть желудка и кровь. И он еще молод. Выживет. В конце концов, в его жизни было большое преимущество. У него была семья, а значит ресурс, чтобы выжить.

Записка 2.

Конец августа, на улице +2 днем, ночью опускается до 0. В

Инкубаторе + 28.

Сегодня на планерке Гриф сказал, что ночью по каналу связи утром они получили последнее извещение от французской делегации. Они все погибли. Не смотря на то, что они закрылись ото всего мира на одной из веток метро, оборудовали там для себя более менее сносную жизнь, все равно, вирус проник и туда. Наши ученые долго поддерживали с ними связь, мы знали некоторых достаточно хорошо. Это была тяжелая минута для нас утром на планерке, узнать об их гибели.

Мы держим оборону вот уже несколько лет. Отчасти нам повезло, мы находимся вдали от центральной части России, на Дальнем Востоке, бывший космодром Свободный. Когда эпидемия косила нашу страну, кто побогаче ринулся в Европу, надеясь, что их вакцина гораздо более изученная, и надежная. Кто-то ушел на дно, закрыв двери и окна своей квартиры. А мы, живя и работая в вечной мерзлоте, во-первых не сразу ощутили масштаб трагедии, а во-вторых, у нас был сверхсовременный космодром. Куда же нам было бежать? Конечно, мы забаррикадировались в нем.

Ученый совет, медики, спортивные инструкторы, готовившие раньше космонавтов, управленцы, ну и мы, обслуживающий персонал.

Мы сделали это вовремя и Евгений Гриф, хирург, ставший у нас главным, очень гордился, что среди нас не заболел ни один человек. Мы сохранились без потерь, все триста человек персонала станции. Но затем информация о нас распространилась и стали приходить люди из разных мест, чтобы мы взяли на «борт» и их.