Инкубатор 2

Мы не могли всех взять. Люди снаружи все прибавлялись и прибавлялись и это становилось опасным. Евгений Гриф собрал совет и они решили, что если мы не организуем вокруг себя город, который будет сам себя охранять и обслуживать, долго нам не протянуть.

Итак, вокруг нас возник город.

Глава 2. Вечерний кофе

Тот терял, ты найдешь,

Тот молчал, ты поешь,

Тот задумал такое,

Так не будет покоя

Уже никогда.

– Боюсь, что вы неправильно меня поняли, – поправил очки Гриф.

Он сидел в домашней пижаме, забравшись в кресло с ногами. Трудно было представить в нем того уверенного и бодрого главного врача, которого все слушали и подчинялись. Сейчас это был старик, с умасленными глазами, расслабленный и жаждущий душевного общения. Рядом на софе полулежал Старков. Они выпили по чашке где-то добытого Грифом кофе. Этого не мог позволить себе ни один житель

Инкубатора, да и вряд ли в городе у кого-то остались такие запасы.

– Кофе – дрянь, а все-таки приятно, – поделился Старков.

– Вы правы, хоть я и запустил эту синтезированную пищу, но с каким бы удовольствием сейчас глотал не таблетки на завтрак, обед и ужин, а настоящего омуля. Вы еще помните такую рыбу?

– Естественно. А помните горячего копчения?

– Ах, ах, ах, – рассмеялся Гриф и покачал головой. – Когда жил в Москве никогда его не пробовал, стоило отправиться в командировку сюда и как же я оценил это!

Они посидели немного молча, вспоминая омуля копченого, жареного, на гриле и еще какого-нибудь.

– Наша задача сегодня – выжить, – тихо продолжил Гриф, как будто бы говоря с самим собой. – Не конкретно мне или вам выжить, выжить человечеству, как биологическому типу. И я вам скажу сама задача эта, постановка вопроса заставляет говорить об уничтожении человеческого. Это не гуманистический вопрос, это видовой вопрос, вопрос биологии.

Старков с удовольствием слушал Грифа, но еще большее удовольствие он получал от паршивого кофе, которое было такой редкостью и которое они изредка позволяли себе выпить.

– Все это не более чем разговоры, – махнул рукой Старков. – Вы гуманист гораздо более, чем врач.

– Я так не думаю. Увы. Я старый. Я многое понимаю теперь иначе. Нет и не может быть сейчас ничего, что когда-то нам с вам казалось невинным или допустимым. Литература? Только та, что поможет выжить. Действия? Только те, что помогут выжить. Жестокость? Да, если она необходима.

– Я не думаю, что вы всерьез готовы сделать что-то жестокое.

– Да, представьте себе. Я часто вынужден принимать такие решения. У нас здесь всего триста боксов для комфортной жизни людей. Здесь остаются только сверхпрофессионалы, готовые работать без выходных, без праздников и воскресений. Устал – добро пожаловать на выход. Всё это придумал я. И систему оценки всего персонала, эти бесконечные тесты, которые показывают насколько выработался человек как ресурс. Думаете это было легко?

– Значит, все-таки цель оправдывает средства?

– Иногда оправдывает. А иногда мы выбираем такие цели, которые не достойны того, чтобы им быть оправданными.

– Думаете, то, что вы выбрали потомки оправдают?

– Потомки, – усмехнулся Гриф. – Если они еще будут, эти потомки.

– То есть то, что мы используем женщин, как биологический материал, то, что мы подчинили себе физически сильное большинство и угнетаем их, живем за счет их ресурса, это благо?

– Жизнь – вот что имеет значение. Жизнь клетки, которая размножается, поглощает ресурсы, саморегулируется, сегодня, к сожалению, задача стоит ровно так. Мы не говорим о высоком, этого давно нет, и нужно бы забыть это. Мы говорим о низменном, о биологическом, мы говорим только о том, чтобы человеческая раса не прекратила свое существование. До сих пор не установлено как именно передается вирус. Почему он поражает также и животных, и флору? Все эти вопросы требуют изучения, мы обязаны быть погружены только в дело. Только оно сейчас, сантименты потом. Города превратились в горы трупов, Женя. Это все гниет, размножаются бактерии, так можно схватить и чуму. А кто будет это сжигать? Да и оголодавшие, несмотря на страх смерти все равно прорываются и поедают все, что видят.

– То есть придется ликвидировать и их? Чтобы не разносили чуму?

– Вопрос без ответа, Старков.

– Но как же все эти пластинки, которые ты слушаешь? Музыка? Вот это все? – как всегда в разгар интересной беседы они оба забывались и переходили на «ты», хотя одному из них была семьдесят, а другому тридцать.