Инкубья дочь

И тогда Четовы глаза сфокусировались на наглеце, как прицел. Пусть с девицей его ничего особого не связывало – только мимолетное, деловое знакомство и несколько ни к чему не обязывающих встреч – это отпугнуло бы от стычки любого другого! Чет же, в отличие от этих самых любых других, порой рассуждал категорично, поэтому в мыслях уже пометил девчонку неоспоримым знаком «Мое!» Неосознанно пометил. И теперь это «Мое!» не дозволяло терпеть притязания от какого-то малознакомого типа с сомнительной жизненной позицией.

Ныряльщик в два прыжка настиг посягателя, грубо сдернул чужую руку со Змейкиного рукава.

– Отвали, – предложил коротко и доходчиво.

– Совсем обнаглел, святоша?

Черноус оскорблено вскинулся, отступил на пару шагов и призывно заозирался в поисках товарищей. Те себя ждать не заставили – стеклись со всей таверны, сомкнулись за спиной своего опасной дружной стаей. Всего, с черноусом, десять.

Чет прищурился, внимательно оглядывая ряды противника. Один против десяти – хреново дело. На ладони болезненно вспыхнула Светлая Печать. Вспыхнула и погасла. Ее можно использовать только против сил зла. Против людей – строгий запрет, за нарушение которого кинут в застенок, а то и вовсе казнят.

Меча тоже нет. Он так и остался лежать в особняке Пинки-Роуз, притороченный к потертому ремню Вафлиного седла. Меч, конечно, вещь хорошая, но у Чета не было к нему привычки. Отбили во времена дерзкой юности. В Уносе без разрешения носить сталь нельзя было никому. В особенности всякому уличному сброду. За холодное оружие помельче полицаи колотили. За меч ломали пальцы молодежи, а взрослым могли и вовсе поотрубать сгоряча…

Так что за меч Чет брался только в крайних случаях. Юность прошла. Привычка осталась. А еще остались кулаки. Тяжелые и быстрые, способные с легкостью свернуть челюсть и утопить в черепе нос.

Десять. Четовы кулаки привычно свернулись: натянули кожу разросшиеся мослы с белыми набойками плоских мозолей. Честной драки не будет. Но, все равно, десять – это многовато. Навалятся кучей и задавят – тут, хоть каким бойцом будь!

Но даже отсутствие особых перспектив не заставило бы Чета сдаться или отступиться. Хорошая драка – подарок судьбы и зачастую будоражит кровь похлестче горячей девки или доброго алкоголя. Девок много, пива хватает, а стоящая драка – так чтоб до полусмерти, чтоб крошилось все и вся, чтоб клочья летели – это редкость!

О возможном проигрыше Чет не думал. Он хотел насладиться процессом, забыться и дать волю ярости, которую не терпела работа в Ордене. Омрачало одно – девчонка. Хорошо, если догадается воспользоваться суматохой и сбежать. Она вроде умненькая – сообразит. Такая мысль успокаивала. Все будет хорошо. И дева будет цела, и он развлечется по полной.

Змейка спряталась за Четову спину. Там оказалось уютно и безопасно. Ныряльщик не отличался огромным ростом и богатырским телосложением, но спины его хватило. Девушка укрылась за ней, как за стеной. Удобно, хорошо, спокойно. И никто не достанет!

Тем временем к десяти подошел одиннадцатый – тот самый рыжий пижон, что пил из хрустальной кружки и давал советы черноусу. Молодой, заносчивый, он высокомерно взглянул на Ныряльщика и скептически хмыкнул.

Чет непроизвольно поморщился – уж слишком у рыжего был вызывающий вид. Огненные волосы, сбритые на висках, были собраны в хвост золоченой заколкой. В пробитом носу посверкивал драгоценный камень, на пальцах искрились кольца. Одежда тоже переливалась и сверкала яркими клепками. Все кожаные ее части покрывал глянцевый лак. Пижон – что еще тут скажешь? Разбойник и пижон. Похоже, главарь этой развеселой банды.

– Разберитесь, – коротко приказал рыжий, благоразумно отступив назад. – Живо!

Понеслось!

Десять одиночку смяли быстро – немудрено. И все же Чет, как и рассчитывал, успел качественно расквасить пару лиц и пробить еще нескольким, пусть и по мелочи.

Спустя миг он уже лежал, стоптанный десятью парами ног. Пора было менять тактику, поэтому сперва наперво Чет принял понятную каждому уличному драчуну позу проигравшего – скрутился на боку, плотно укрыв предплечьями голову и подтянув колени к груди.

Враги ободрились – стали пинать без предыдущего фанатизма, полегче и помедленнее, с оттяжкой, для удовольствия. Рыжий главарь, что в начале сражения ловко укрывался за спинами подчиненных, вышел в первый ряд и принялся самозабвенно отвешивать удары по Четову боку.

Пару секунд Чет терпел, а потом разогнулся, как сжатая пружина, ловко выхватил пижона за щиколотки, уронил и подмял под себя. В мгновение ока запрыгнув ему на грудь, прицелился кулаком в переносицу. На глаза пала кровавая пелена. В памяти зачвакали, захрустели живописные воспоминания былых триумфов и залитых алым проломленных голов. Стальным Кулаком звали его когда-то на улицах Уноса. Будь он там, назвали бы так и сейчас.

Последовал удар. Неожиданно рыжий ловко уклонился, словно знал, чего и откуда ждать. Четов кулак прошел рядом с его виском. Заныли доски пола, будто дереву тоже ведома боль.