Инкубья дочь

Чет задумчиво вгляделся в торчащую над березками гриву далекого ельника. Волкодлаки, упыри, ведьмы, нежить да нечисть – все темные твари Черную Воду жаждут. Если найдут, где испить – будут пить. Обезумевшие, остервеневшие, и тому, кто мешать вздумает, быстро неприятностей наживут.

Пока Чет говорил с русалкой, Змейка пугливо жалась в сторонке. Она слышала разговор, и от него с каждым новым словом ей становилось все тревожнее и тревожнее. В Ланьей Тиши давно шли разговоры про волкодлаков, но как-то беспечно, без особых опасок и тревог.

Первый раз Змейка услышала о них в таверне у тракта, где так любила танцевать. Кто-то из травинковских мужиков болтал. Как раз там, у них в Травинках – соседней деревне, стоящей на тракте – зверюг и видали. Говорили, что пару раз волкодлаки подходили совсем близко к окраинам, но на жителей не бросались. Они искали чего-то, рыскали, озабоченные и озлобленные. А еще тот травинковский мужичонка хвастал, будто жители совсем волков не боятся – ведь нашелся у них какой-то герой-защитник, что гоняет волкодлаков прочь от деревенских дворов.

Пока она припоминала, Чет договорил. Он коротко кивнул русалке, отдал ей в благодарность еще одну сигарету и, повернувшись к валунам спиной, подошел к Змейке.

– Все слыхала? – спросил с намеком.

– Все.

– И что скажешь? Где волкодлаков найти?

– У нас в Ланьей Тиши не найти, – с готовностью ответила девушка. – Они ближе к Травинкам ходят. Там их видали.

– Уже неплохо, – удовлетворенно кивнул Ныряльщик. – Кто конкретно видел?

– Мужики, что в таверне обычно сидят.

– Поговорить бы с ними.

– Так в таверну сходи, да поговори.

***

Белка переживала и весь день бегала к погребку взглянуть, как там Ныряльщик. А он – ничего. Сидел, привалившись к стене, безжизненный и сонный. Когда стальная винтовая крышка с круглым вентилем скручивалась и отъезжала в сторону, на голубом полумесяце видимого глазу неба проступало тревожное Белкино лицо, упырь медленно закидывал голову и смотрел на девицу томным тяжелым взглядом. Из всего этого Белка делала вывод, что в целом у возлюбленного все неплохо.

Чет, который тоже заглянул к бывшему коллеге после встречи с русалкой, сделал другой вывод. Пока результат нулевой – Либерти Эй жрет свою упыриную кормежку зазря. Ничего не вспомнил. Посверкал алыми глазищами из темноты и промолчал. На следующий день то же самое.

***

День прошел, протащился по небосклону ленивым тусклым солнцем, мутным из-за дымчатых облаков. Настал вечер, душистый от ароматов цветов и меда, парной, словно молоко. Ланью Тишь до частокола обволокло непроглядным туманом. Над ним остро торчали деревья, и небо казалось совсем черным, лишь в зените звездчатым, как мантия волшебника.

Лиске туман был только на руку. Она нырнула в него, протопив в молочной белизне темную дырку, и по памяти двинулась к дороге, что тянулась параллельно тракту до самой таверны и дальше в Травинки.

Дорога поднималась насыпью, взлетала над туманом, который казался теперь морем. Там и тут торчали из него деревья и мягкие шапки кустов. Далеко, у черных зубцов частокола, поднялись из «молока» лошадиные головы и снова нырнули в бледную пустоту.

Другой бы испугался, а Лиска не боялась, пощелкивала спрятанными в кармане четками и шагала все быстрее.

Взошла луна. Разошлась кружевом рыжего зарева по темному облаку, многослойному и пышному, будто пирог. Ей тут же отозвался волк. Завыл надрывно и мелодично, даже красиво. Лиска прислушалась – воет далеко. Скорее всего за Рыболовкой. И пусть эта речка мала, бродов через нее нет, а ближний мост остался далеко позади. Успеет Лиска дойти до таверны, точно успеет.

Вскоре показался тракт. Длинные цепи огней тянулись вдали – караван. Слышались приглушенные голоса, звуки животных, скрежет колес, перезвоны и топот.

Осторожная Лиска пересекаться с караваном не спешила. Остановилась, подождала. Сейчас пройдут, и путь освободится.

Волк снова завыл, уже ближе. В тот момент девушка отчетливо поняла – зверь вовсе не за Рыболовкой. Он здесь, совсем рядом в тумане. В подтверждение такой мысли белесые волны двинулись, пропуская чье-то невидимое движение. Оглушительно щелкнула перебитая чужим шагом ветка, зашуршала сухая трава. Так близко, что Лиска, моментально осознав опасность, беззвучно всхлипнула и метеором понеслась к тракту. Теперь ей вовсе не хотелось, чтобы караван ушел. Напротив, она жаждала догнать его и там, в присутствии людей, коней, собак, успокоиться и отдышаться.

Девушка бежала. Кто-то, дробно топоча, бежал следом за ней, невидимый и прилипчивый, как банный лист.

«Черт! Отстань! Отвяжись!» – Лиска вылетела на дорогу, задыхаясь, пристроилась в хвост каравана. Там ее сразу обволок надежный, живой запах пота, смазки и кожаной упряжи. Под ногами закрутилась большая собака, внимательно обнюхала и дружески вильнула линялым хвостом.

От повозок несло пряностями. Множество других незнакомых запахов бередили сознание. Колеса крутились медленно – кони устали. Возницы в нездешних одеждах опустили кнуты и поводья. Близился ночлег.