Инкубья дочь

Так, с караваном, Лиска благополучно добралась до таверны «Королевская гончая».

Одинокое здание высилось над кудрявыми головами молодых дубов, массивное, темное, отороченное понизу маслянистыми пятнами желтых огней. Во дворе земля была стоптана множеством копыт и сапог, отчего стала твердой и гладкой, как камень. У коновязи стояли лошади тех, кому посчастливилось дойти до ночлега первыми и занять места. Два паренька-служки таскали из ручья воду.

Внутри было тепло и ароматно. Запах еды въелся в стены и полы, загустел, сконцентрировался. От дубовых грубых столов тянуло пивом. Сколько его выпили, впитали в эти доски? Даже цвет их стал пивным – золотистым.

Надо сказать, Лиска никогда не пробовала местного пива, хоть его и хвалили безмерно. Она вообще не ела местной еды, только нюхала. Во-первых, дорого, во-вторых, не за жрачкой она сюда приходила.

В карты играли за двумя круглыми столами. За одним – в очко, за вторым – в пятикарточный покер.

Подойдя к первому, Лиска робко встала подле него, вопросительно косясь на единственное свободное место. Усатый щеголь в замшевой куртке с золочеными пуговицами оценивающе мазнул ее слащавым взглядом.

– Чего стоишь? Заказ мой неси.

– Я не служка, – насупилась Лиска, – я играть пришла.

Ответом стал взрыв дружного хохота. Щеголь ржал громче всех и, будто ретивый конь, звонко притопывал алым подкованным сапогом.

– Играть пришла? Ну и шутница ты, девка!

– Мы с бабам не играем, – равнодушно пояснил пожилой сосед усача и отхлебнул медовухи из резной деревянной кружки. – Никакого интереса.

– Я бы вас обыграла, – хмуро бросила ему в лицо Лиска, получив в ответ новые смешки.

Праведный гнев не помог. За стол ее не взяли. Милостиво предложили ее место какому-то хмырю с бандитской физиономией.

Лиска обиженно отошла в сторонку, зло всхлипнула, едва сдерживая слезы разочарования. Вот так! Как щенка отшвырнули! Даже говорить не стали.

А она-то рассчитывала. Мечтала, как заработает денег и выберет у купцов пару отрезов красивой ткани для матушки. Матушка ведь модница, любит в шелках ходить. А для себя возьмет имбирных пряников и страусовый веер, чтоб все девчонки в Ланьей Тиши завидовали. Там ведь народ ушлый, всякие ненужности излишние себе не покупает, а она – Лиска -

себя побалует и купит… Купила бы. А теперь – ни матушкиных отрезов, ни пряников, ни вееров.

Лиска громко шмыгнула носом и двинулась на выход. Разочарование погасило запахи и звуки. Яркие краски таверны померкли вместе с ароматом еды. От золотящейся на вертеле бараньей туши тянуло гарью. Обидно. А она так хотела, готовилась, собиралась, планировала!

Кто-то толкнул ее у порога, настойчиво дернул за руку.

– Эй, чего скисла?

– Да так.

Девушка раздраженно повернулась и нос к носу столкнулась с Четом. Что он делал в таверне, известно лишь Пресветлому. Ныряльщик, кажется, был в курсе Лискиного досадного пролета.

– За стол не взяли? Бывает, – он ободряюще хлопнул по девичьему плечику.

– Бывает, – согласилась с очевидным Лиска. – Обидно просто.

– А ты не обижайся, – коварно улыбнулся ей Чет, настойчиво ухватил за локоть и потащил обратно к столу. – На обиженных, сама знаешь, воду возят.

Они прорвались сквозь сомкнувшуюся толпу. Все места за столом были заняты – игра шла полным ходом. Игроки набирали карты, меняли, стараясь держать при себе эмоции, не стерпев при плохом раскладе, злобно метали их на стол.

Пришлось подождать, когда люди за столом начнут меняться. Освобожденное место тут же занял Чет, плюхнулся на него с довольным видом и дружелюбно оглядел присутствующих. Те встретили его не слишком радушно – на лицах отразилось недоумение.

– Прости, сиятельство, но что ты забыл за карточным столом? – поинтересовался «черноус», тот самый, что не пустил в игру Лиску. – Ты ж вроде за добро и свет, а карты, сам понимаешь, – от Лукавого.

– За добро, это ты верно подметил, – лучезарно улыбнулся ему Чет. – Добро нажить и за карточным столом можно. А еще справедливость хочу восстановить, проследить да проверить, почто вы тут девочек обижаете, – он настойчиво потянул Лиску за руку, заставив присесть себе на колено.

– Кто обижает? Мы обижаем? – садким голосом подпел усачу его пожилой, лысоватый сосед. – Да что вы, светлость, мы ж тут все – само смирение.

– Вижу, любезные, вижу, – Чет кивнул и хитро прищурился – верный признак того, что задумал чего-то. – Ну, так что, сыграем?

– Сыграем, коли греха не боишься.

Они уже поняли, что за столом вовсе не Орденовская элита. Просто какой-то дурной Ныряльщик, возомнивший себя невесть кем, совершенно позабывший о том, что его дело нырять в колодец, а не садиться с бывалыми людьми за игру.

Чет видел, что они сомневаются. Для верности, чтоб не вздумали прогонять, он порылся в поясном кошельке и швырнул на стол последнее нововведение королевской казначейни – бумажные купюры. В столице подобные деньги доверием не пользовались. Избалованные горожане предпочитали брать проверенное злато-серебро. Тут, в глуши, народ отличался меньшей придирчивостью и большей ушлостью, поэтому без капризов брал сомнительную бумагу.