Инкубья дочь

«И кто здесь местный? – в мыслях ругала она себя. – Я или он? Так почему же я трясусь, как осиновый лист, а он шагает себе, в ус не дует!» Такое самоуспокоение особых результатов не принесло. Лес надвинулся, кряжистые деревья заступили на тропу, пряча дневное солнце, сомкнули могучие кроны.

Змейка приблизилась к спутнику вплотную.

– Боишься, что ли? – догадался он и поспешил озвучить свою обидную догадку девушке. Та сразу взбодрилась, захорохорилась, желая сохранить лицо.

– Вот еще. За тебя, неместного, беспокоюсь. Я-то тут знаю каждую коряжинку, каждую коч… Ой! – она споткнулась и, чтобы не упасть, невольно вцепилась в Четов рукав. Парень придержал ее, после чего поинтересовался насмешливо.

– Точно каждую?

– Само собой, – недовольно фыркнула Змейка и впредь смотрела под ноги.

А вокруг была тишь. Зеленая, дремучая тишина лиственного леса. Обычно такие леса бывали светлыми, но этот, выросший вокруг роковой деревушки, оказался другим. Он будто скрадывал свет, вытягивал его из теплых полуденных небес и прятал в густых кронах, черных дуплах, под камнями, в пышных мхах, в глубоких оврагах и логах.

– А что, ланей у вас тут много водится? – поинтересовался Ныряльщик, оглядываясь по сторонам. От игры света и дрожи листьев рябило в глазах. Пни и коряги казались живыми.

– Нет, – разочарованно помотала головой Змейка. – Ланей тут уже давно не водится.

– Так почему же вашу Тишь «ланьей» назвали?

– Раньше были, – с готовностью пояснила девушка. – Раньше это королевский заказник был. Тут ланей видимо-невидимо бродило, чтобы короли и вельможи охотились, но потом заказник забросили, территорию отдали Святому Ордену вашему…

Чет уловил информацию слету, и она насторожила его. Выходит, здесь владения Ордена? Чего ж так запустили тогда? Ланья Тишь, хоть и глушь, но по сути лежит не так уж и далеко от столицы. Вон сам он ехал, а вернее шел, а еще вернее тащился сюда не так уж долго для пешего всадника с тигром на закорках. А ведь в столице родного ему королевства Гвинет – Уносе – беспорядков не любят. И вот такого вот безобразия, что в Ланьей Тиши творится, обычно не терпят. И Тишь эта самая будто с карт со всех стерта, будто вынесена за черту. Ненужная никому, богом забытая деревенька.

– И что же Орден? – расплывчато поинтересовался Чет, рассчитывая, что испуганная чем-то Змейка сама захочет разговоров. И правда, чего так боится? Дрожит вон вся, так прижать покрепче и хочется!

– А что Орден? Ничего. Падре от него. Работает.

– Ясно, – кивнул Ныряльщик, искоса взглянул на спутницу, что шла от него по правую руку. – Чего трясешься? Замерзла чтоль?

– Нет, – встряхнулась Змейка. Уточнять не стала, что это она не замерзла. Просто разнервничалась.

А еще она завидовала спокойствию Ныряльщика. «Как к себе в огород погулять вышел!» – отметила с досадой. В душу снова потекло раздражение. Черное, злое, демонское. Вот сделать бы ему сейчас какую-нибудь пакость. Чтоб не радовался. И боялся, там где все путные люди бояться должны. Подумала, и тут же встряхнулась. Осознанно выкинула дурные мысли из головы. Чертов демон! Демону поддаваться нельзя. Это сейчас он пакостить советует, ага! А вчера что? Вчера любиться хотел. Скотина. Подлая внутренняя скотина, чтоб его!

Змейка снова украдкой взглянула на спутника. На мгновение в груди полыхнуло жаром, как в печке, а живот резко потяжелел, скрутился изнутри в тугой узелок. Ну, вот опять.

Девушка резко встала на пути и отчаянно затрясла головой.

– Ты чего? – удивленно приподнял брови Чет.

– Сор в волосы попал.

– Давай вытащу.

Ловкие пальцы молниеносно вплелись в черные Змейкины пряди, грубовато прошлись по ним, продергивая.

– Ай! Не надо! – девушка вырвалась и отскочила в сторону. – Не трогай!

– Не буду, – невозмутимо согласился Чет.

– У-у-у-у-у!

Чет и Змейка вскинулись дружно, забыв про волосы и про сор.

– У-у-у-у-у…

Тяжелый, многоголосый вой разошелся по лесу волнами и осел в клубах сизого мха. Ныряльщик и дева переглянулись.

– Волки? – уточнил Чет.

– Волки, – без особой уверенности кивнула Змейка.

***

Странное это было место. Глубокий омут с большими валунами по краю. С другого берега смотрят восторженно зеленые березки, трепещут веточками, будто рукоплещут кому-то. Над водой туман. Вроде не ночь еще, а он уже лег, тяжкий, не белый. Цвета кофе с молоком.

– И где твоя русалка? – громко спросил Чет и тут же, получив предупредительное Змейкино шиканье, переспросил шепотом. – Где русалка твоя?

– Вон, – двинула глазами Змейка. – Да во-о-он! Не туда смотришь.

– Да где?

Девушка приглушенно рыкнула, недовольно ткнула Ныряльщику в крупную темную глыбу у берега. Самую крупную из всех валунов. Солнце уже клонилось к закату, но силы еще не потеряло и светило прямо в глаза, отчего глыба смотрелась черной и плоской. Бесформенной и одновременно четко очерченной на фоне перечеркнутых облаками небес.

– Да вот!

И Чет наконец разглядел, что «каменюка» не покоится на месте, движется чуть заметно, будто дышит. В самом деле дышит… И поворачивается. К ним со Змейкой поворачивается!

– Чего надобно? – грохнул раскатистый голос, равный по силе морскому прибою.