Инкубья дочь

И Булли-Кутта уступил. В своей жизни он делал это не слишком часто, но ситуация сложилась неординарная. Самоуверенный Ныряльщик понравился псу, как обычно нравилось ему все дерзкое, смелое и похожее на него самого.

– Бери, – разрешил, наконец, и волк выдохнул с облегчением…

Чет присел возле пленника, стал расспрашивать, предварительно разогнав по домам любопытную толпу.

– Ну?

– Что «ну»? – волкодлак нервно оскалил зубы. – Хотел спрашивать, спрашивай, а не нукай. Не коня запрягаешь!

– Тише ты, – Чет сурово встряхнул его за воротник. – Ишь, расхорохорился. Про Черную Воду рассказывай. Пил ее?

– Пил. Мы все пили. Для того сюда и пришли.

Про то, что волкодлаки явились в эти места не за бабами и не за козами, Чет знал и сам. Черная Вода манила их, как любых других темных. Проклятая влага дарила созданиям ночи силу, питала их и наполняла своим греховным волшебством.

– А где пил-то?

– Где надо.

Волк говорил с неохотой. Приходилось чуть ли не клещами вытягивать из него каждое слово, но в конце концов плоды беседы все же созрели. Под страхом отмены спасительных обещаний Вальд рассказал Чету про лесной грот, что сочится Черной Водой. Тот просиял – вот это информация, вот это находка!

– Значит, грот, говоришь? – уточнил Ныряльщик.

– Он самый, – буркнул Вальд.

– Где находится? – Чет опасно прищурился и, пресекая желание волка увильнуть от подробностей, сунул ему в нос свой сиятельный кулак. – Попробуй только соврать.

– В чаще он, у болота, рядом со старыми развалинами, – невнятно объяснил дорогу волкодлак. – Найдешь.

***

Все это время Змейка маялась в Ланьей Тиши. Беспокойное вышло утро. Сперва Ныряльщик вместо приключений отправил домой, как маленькую. Потом эта жилетка.

Сидя в скрипучей телеге молочника, она долго боялась применять свою силу, но страх за судьбу подруги заставил рискнуть. Укрывшись за кувшинами, Змейка закрыла глаза и провалилась в недалекое прошлое, где жилетка еще была на хозяйке. По внутренней стороне Змейкиных век, теряясь в размытом полумраке, прошла Лиска. Щеки ее пылали, а на лице блуждала глуповатая, довольная улыбка. Кажется, ей было жарко – потерявшаяся одежка висела, перекинутая через руку. Непонятно отчего, ночь ведь? Скорее всего от радости, что исполнила задуманное – Лиска тащила в охапке несколько тканевых отрезов и еще пару каких-то кульков. Добыла-таки у купцов, пока не разъехались. Довольная, разгоряченная, счастливая. Даже не заметила, как жилетка сорвалась с руки и упала на сторону.

Фу-у-ф! Змейка облегченно выдохнула, потрясла головой, собирая взглядом знакомую мозаику из рассыпавшихся кусочков мира. Когда все перестало трескаться, двоиться и встало на свои места, она осторожно взглянула на возницу. Тот ничего не заметил, пел себе что-то под нос. Иногда он прерывался и интересовался у лошади, ту ли взял ноту. Обычно лошадь не отвечала, лишь иногда пофыркивала важно и многозначительно.

Так и приехали.

Жилетку Змейка отдала Лискиной матушке. Спросила, не появлялась ли Лиска домой с ночи. Матушка сперва вспылила – сильно злилась, видать, на дочерины ночные похождения – но потом успокоилась сама и успокоила Змейку. Сказала, что наверняка дочка зашла после ночной прогулки к родственникам на хутор. Спокойно так сказала, без эмоций. Но голос все еще сквозил холодом. Ясно было, что матушка на Лиску очень сильно сердится.

Тревога о подруге отпустила, и снова вспомнился Ныряльщик. Интересно, нашел он своих волкодлаков? И на что они ему, знать бы?

Покинув Лискин дом, Змейка двинулась в сторону особняка Пинки-Роуз – поглядеть, не вернулся ли Чет.

Она долго крутилась у двери, заглядывала в окна. Потом, заскучав в ожидании, влезла на соседнее пепелище и принялась бродить по горелым развалинам. Там, среди черных обугленных балок и камней старого фундамента, шапками разрослись камнеломки и очитки. Белые и желтые цветочки пестрели повсюду. Ближе к забору трава стояла высокая, почти в человечий рост. В ней пищали птицы, и солнечные лучи терялись, утопленные в зеленой гуще.

– Эй! Ты чего там топчешься?

Змейка вскинулась на голос, непроизвольно улыбнулась счастливой улыбкой – дождалась. Спохватившись, она перестала улыбаться и сделалась недовольной. Натужно вышло, но все же. Нечего этому Ныряльщику видеть ее радость, рожденную его прибытием. И кто вообще говорил про радость? Это она так – сама себе улыбнулась.

Чет подошел к ней, встал на отекший цементом камень.

– Я думал, ты спишь уже и десятый сон видишь? А ты здесь ошиваешься.

– Я не ошиваюсь, – обиженно поджала губы Змейка. – Тебя жду.

– Что, про волков интересно?

– Интересно.

– Тогда пошли в дом, расскажу. А вообще позавтракать бы не мешало.

– Вот еще! – приняв предложение о завтраке на свой счет, Змейка тут же встала в позу. – Приглашаешь на завтрак, который мне же и готовить?

– Ну-у, – Чет задумчиво почесал голову. – Может, хоть кофе-то сваришь? А завтрак я и сам смогу.

– При одном условии, – Змейка кокетливо стрельнула глазами и озвучила свои требования. – Ты мне все-все-все расскажешь!