Инквизитор

Каспар чувствовал внутренний разлад, конфликтовал сам с собой. Он был как дошкольник, который не знает, на какой улице живут мама и папа, но почему-то может с ходу сделать доклад об отрицательной энергии. О людях, которые придерживаются взгляда, что травматические события оставляют следы не только в психике живых, но и в окружающей их мертвой материи. Как невидимый отпечаток пальца Зла, который ощущается, как только ты входишь в травмпункт в больнице или попадаешь на место преступления. Отпечаток, который порождает то, что эзотерики называют аурой, а реалисты атмосферой, и который – в зависимости от восприимчивости наблюдателя – может вызывать чувство подавленности, мурашки или страх. Казалось, что большинство находившихся в подвале испытывали сейчас все сразу. Даже дыхание Софии ускорилось, хотя взгляд так и остался пустым и безучастным.

– Я бы не хотела здесь лежать, когда умру, – прошептала Ясмин и поставила каталку рядом с рукомойником во главе стола для вскрытия. В слабом свете аварийного освещения и при наличии фантазии это вытянутое помещение можно было бы принять за футуристическую кухню эксцентрика – с серыми каменными полами, белыми кафельными стенами и алюминиевым рабочим столом в центре. Только вытяжка на самом деле была галогеновым светильником, а хромированные холодильники предназначались не для продуктов, а для трупов.

Бахман включил изогнутые потолочные лампы, что лишь усилило жуткую атмосферу.

– И что мы здесь ищем? – спросил Шадек.

– Следующую подсказку.

Каспар проверил, нет ли на полу пятен крови. Но, в отличие от помещения радиологии, здесь Инквизитор не оставил никаких следов.

– Зачем частной психиатрической клинике такой подвал для трупов? – хотел знать Шадек.

– Думаю, это предписание. Любая больница должна быть подготовлена на случай, если кто-то из пациентов умрет. – Бахман задумчиво почесал свой лысый затылок. – Но такого еще ни разу не случалось.

«До сегодняшнего дня», – подумал Каспар.

– И сразу девять холодильников для трупов? Черт, здесь даже столько палат нет. – Том постучал себе по лбу.

– Расфельд специализировался на виртопсии[1], – сказал Бахман и, казалось, обрадовался, что Шадек не знает этого слова.

– Чтобы вскрыть труп, необходимо судебное распоряжение или согласие родных, – объяснил он. – Но многие не хотят, чтобы их родственников уродовали. Поэтому все чаще умерших сканируют в трубе томографа. К сожалению, полное сканирование трупа длится несколько часов, зачастую всю ночь. Обычные томографы даже не запрограммированы на такую продолжительность. Также из-за шумовой нагрузки эти исследования часто отдают на аутсорсинг, а Расфельд давно понял, что на виртопсии можно неплохо подработать. Иногда все холодильники заняты.

Бабах!

Каспар вздрогнул и повернулся к стене за спиной, где Грета Камински пыталась открыть один из холодильников.

– Черт возьми, что вы делаете? – спросил санитар, который, похоже, до смерти испугался.

– А ты как думаешь, мальчик?

Грета выдвинула из камеры пустой металлический поддон.

– Стоите здесь как дураки и шепчетесь, будто мы находимся в соборе. И вряд ли из уважения к мертвым. На самом деле вы все просто трусите. Если Инквизитор и спрятал для нас подсказку, то только в этих штуках.

Бабах! Она задвинула поддон и открыла следующий холодильник.

Санитар сухо рассмеялся.

– Она ведь сказала, что проходит терапию от страха? – Шадек, удивленно подняв брови, повернулся к остальным.

– Я тоже хочу такие таблетки, – согласился с ним Бахман.

Как и Ясмин, Каспар невольно улыбнулся. Он почувствовал, что они вот-вот впадут в ребячество. Как родственники, которые после похорон рассказывают шутки, чтобы преодолеть скорбь с помощью принудительного веселья.

Бабах!

– Тоже ничего. – Грета захлопнула третий из девяти холодильников. Группа опять вздрогнула, но на этот раз из-за другого, нового шума, который шел от противоположной стены. Каспар первым вышел из оцепенения.

– Что это? – спросил он и указал на прямоугольный пластиковый ящик у стены, который на первый взгляд напоминал морозильный ларь.

– Еще один холодильник, – сказал Бахман.

– Это я вижу. Я имею в виду шум?

Каспар медленно направился через комнату мимо стола для вскрытия.

– Охлаждающая жидкость. – Бахман постарался, чтобы в его голосе чувствовалась улыбка. – Звучит как булькающая газонокосилка, я знаю. Но агрегат уже старый. Я думал, его уже выбросили. Вообще-то Расфельд им не пользуется.

– Ага. – Шадек с любопытством последовал за ним. – А почему тогда он включен в розетку?

Каспар положил обе руки на крышку. Ларь с чавкающим звуком открылся, и холод, дымясь, полез через края. Он невольно прикрыл рот рукой, но было слишком поздно. Едкий запах уже нашел короткий путь к его мозгу. Через нос.

Каспар закашлялся, его глаза начали слезиться, но не из-за сладковатого запаха, а от невыносимого вида.

– Ну и?.. – прогнусавил санитар у него за спиной.

Том подошел на шаг ближе, зажав нос двумя пальцами.

– Что это? – спросил он в ужасе.