Инквизитор. Книга 14. Божьим промыслом. Пожары и виселицы

«Смеются… Мальчишки… Пусть смеются, пусть. Так всегда. После тяжёлой схватки молодые люди не вспоминают о потерях, а радуются, что сами живы. Что ж, я видел такое не раз, так устроена человеческая душа. Пусть смеются. Печаль мне сейчас тут не нужна. Это хорошо, что сейчас они позабыли про фон Флюгена. Так и должно быть. Это старики всегда, всегда помнят о мёртвых!».

И он сейчас вспомнил своего юного, но храброго оруженосца, который остался лежать там, на ковре, в большой зале и который, возможно, сегодня спас ему жизнь.

Глава 11

Вода наполнила шлем фон Готта до половины, прежде чем дождь стал слабеть. В большой кастрюле и в тех сосудах, что принёс наверх кавалерист, влага тоже собралась. Тут и сам Кляйбер появился на площадке; сначала он только высунул голову снизу с лестницы, огляделся с опаской и поинтересовался:

— Ну что, затихает? Грома более не будет? Как вы, господа, считаете?

— Не будет, не будет, — успокоил его Хенрик, оглядывая тучи.

— Ну хорошо тогда, — говорит Кляйбер и вылазит наверх окончательно, — а то не люблю я этого грома и всего такого.

Он начинает собирать воду из всех сосудов и аккуратно переливать её в большой кувшин с отбитым горлом. Он всё делал правильно, и ему не нужно было указывать. Сам генерал стоял, промокший до нитки, под последними каплями уходящего дождя, стоял, прислонившись к ещё теплым камням зубца. Его оруженосцы присели рядом, два товарища разговаривали и допивали воду из своих шлемов.

— Господа, — заметил Волков. — Мы ведём себя как невежи.

— А что? — не понимал ситуации фон Готт.

— Мы совсем позабыли про даму. Сами здесь наслаждаемся свежестью и водой, а она там сидит у лестницы… Одна.

— Позвать её сюда? — догадывается Хенрик. И напоминает ему: — Но тогда вам придётся надеть ваш гамбезон, генерал.

— Да, Хенрик, отнесите ей воды, а мне принесите мою стёганку, — распоряжается барон.

А когда Хенрик уходит, он забирает у фон Готта шлем, надевает его и выглядывает из-за зубца вниз, во двор. Так и есть, огонь полностью погас. Поджечь замок не удалось. И что теперь ему делать? Ведь положение у них, честно говоря, — не очень. Им оставалось уповать только на его товарища, на Карла Брюнхвальда. Что он придёт и возьмёт замок штурмом. Конечно, они ему помогут изнутри, и в успехе штурма генерал не сомневался, но… Это в том случае, если… если Карл Брюнхвальд приведёт сюда свой отряд. Теперь Волков вовсе не был в этом уверен. И дело было не в размокшей от дождя дороге. Всё было сложнее.

«Они и меня вон как провели легко, как легко заманили в свой дом. А Карл человек более простодушный и менее искушённый. И его могут обмануть, запутать, задержать, наконец».

Вот что бы он сделал на месте колдунов? Да, именно так, он попытался бы первым делом задержать Брюнхвальда, а сам собрал бы все силы со всех застав в замок и просто выломал бы дверь в башне… или выжег бы её… потом забросал бы вход пучками травы, не сушеного сена, чтобы дымили как следует, и заставил бы людей, засевших в башне, подняться на этаж выше, а потом поджёг бы весь хлам, собранный в башне, и спалил бы лестницу, загнал бы всех врагов сюда, на самый верх. И если бы они тут не сгорели… расставил бы вокруг арбалетчиков и оставил бы врагов без воды… Три дня на солнышке — и всё было бы решено. А уж потом можно и с приближающимся отрядом разобраться. Да, наверное, так он и сделал бы; вот только так поступил бы генерал Фолькоф, простой человек, хоть и опытный воин. Но что было в головах этих изощрённых и опасных тварей, что заманили его сюда… Об этом он даже и догадываться не мог.

А тут пришёл Хенрик и принёс ему гамбезон:

— Вот, генерал, маркграфиня передала вам благодарность за воду и ещё раз просит вас разрешить ей сюда подняться. Она сказала, что уже полтора месяца сидела в покоях взаперти и небо видела только в окно. Её даже не выпускали из покоев, не приглашали к столу. Она просит у вас дозволения побыть под открытым небом.

Маркграфиня просила у него дозволения… Ну, это, конечно, потешило бы его самолюбие в какой-нибудь другой ситуации, а сейчас всё было очень, очень непросто… И было бы лучше, если бы столь знатная особа сидела в башне и не высовывалась, но как отказать ей…

Волков накинул мокрую от пота стёганку, но запахивать и подвязывать её поясом не стал — было и так тепло. И сказал своему первому оруженосцу:

— Да, пусть поднимется, только, Хенрик, прошу вас, будьте при ней со щитом. Всё время. Арбалетчики бывают очень изобретательны, могут кинуть болт откуда-нибудь с крыши замка. Мы и не узнаем, как они подобрались. Пусть она встанет у того зубца, а лучше сядет, принесите её скамейку, а сами с павезой встаньте справа от неё…

Волков хотел полностью обезопасить женщину, которая желала побыть на улице.

— Конечно, генерал, — обещал ему оруженосец.