Инквизитор. Книга 14. Божьим промыслом. Пожары и виселицы

Волков было хотел рявкнуть на Мильке: чего болтаешь, болван! — да ведь сам его сюда позвал и потому сказал принцессе:

— Ваше Высочество, вам не о чем беспокоиться.

— Барон, — произнесла она тоном, которого он до сих пор от неё не слыхал, то был тон настоящей владычицы, противиться которому попросту невозможно, — я не желаю более задерживаться в этом подлом месте.

— Ваше Высочество, как только мы закончим… — начал было он, он она перебила его:

— Барон, я не желаю тут больше быть ни минуты.

Но Волков не собирался отступать, ему ещё кое-что нужно было собрать в замке, например, ещё не все найденные в замке зеркала были уложены в телеги, да и ванну ещё не снесли вниз, и он нашёлся, что ей ответить:

— Ваше Высочество… Вчера здесь пали наши товарищи, колдуны сбросили их тела со стены. Но по законам Божьим и по законам солдатского братства павшим надобно достойное упокоение. Как только мы похороним наших товарищей, мы уйдём отсюда.

— Это случится сегодня? — спросила маркграфиня.

— Мы уйдём из замка до ночи, — ответил ей генерал.

— Велите людям снести вниз мой сундук, я буду ждать отъезда во дворе. Тут находиться мне… просто невыносимо, — распорядилась принцесса.

— Конечно, Ваше Высочество, — произнёс генерал, понимая, что госпожа к нему сейчас уже не расположена, как то было буквально несколько минут назад.

— И как будете выходить, — произнесла она с настоящей злостью, которая, как со стороны казалось, её переполняла, — сожгите этот дьявольский дом дотла.

— Разумеется, Ваше Высочество. — Волков ей поклонился.

Она более ничего не сказала, а пошла по балкону в сторону лестницы, показав тем, что разговор закончен.

* * *

Волков поморщился и искоса, нехорошо поглядел на Мильке. Но тот был ни в чём не виноват. Генерал так хотел эту женщину и был уверен, что вот-вот получит её. А тут… И он снова смотрит на капитана.

— Нужно похоронить наших.

— Конечно, господин генерал, — Мильке кивнул, повернулся и пошёл за принцессой.

А барон приказал солдатам, что были тут же:

— Снесите сундук принцессы вниз.

Но раздражение его никуда не девалось. И он тоже стал спускаться во двор. И когда спустился, уселся на свой табурет под балконом и сразу подозвал к себе Неймана.

— Где этот пленный… как его там… Франц Гифлеор, что ли?

— Да, его зовут Франц. Позвать? — спросил Нейман.

— Немедленно, — тоном, ничего хорошего не предвещавшим пленному, да и никому другому, распорядился генерал.

Пока ходили за пленным — оказывается, его увели в подвал, — Волков наблюдал, как шесть солдат под присмотром майора Вилли с большой осторожностью спускали прекрасную ванну по лестнице. Люди были очень аккуратны, ведь ванна была тяжела и, скорее всего, хрупка. Они снесли ванну вниз и благополучно уложили в ту телегу, в которую также уложили ещё и все прекрасные тазы и кувшины из купальни.

Тут вернулся Дорфус и сообщил:

— Я отобрал шесть самых свежих коней, велел задать им двойной корм. Они к вечеру отдохнут и будут готовы. Людей тоже сейчас покормим как следует, там в кладовых нашлось хорошее сало, мука, яйца, я приказал жарить лепёшки на ночь, впрок.

Волков кивнул: прекрасно. А тут как раз привели пленного. Франц Гифлеор был такой же уставший и слабый, как и при первом допросе. Но генерал жалеть пленного не собирался и без обиняков сразу спросил его:

— Зачем в вашем замке резали баб?

И снова пленный вздыхал. Смотрел куда-то в землю и не торопился отвечать. Думал, видно, как ответить на такой непростой вопрос.

— Ну! — произнёс генерал, и в голосе его уже звучала угроза.

— Госпожи наши кровь из тех баб добывали, — после нового вздоха отвечал пленный.

Бывшие при этом Нейман и Дорфус подивились услышанному, они оба уставились на генерала, ожидая, что он им что-то объяснит. А тот, в свою очередь, предположил:

— Госпожи? Они пили кровь, что ли? — и так как Франц Гифлеор сразу не ответил, он уточнил: — Только из баб?

— Да нет… — отвечал пленный. — Купались в ней.

Тут у майора Дорфуса глаза стали круглые, и капитан Нейман тоже был изрядно удивлён, а вот повидавший всякого генерал удивлялся не сильно: нечисть, она и есть нечисть. А уж над кем она будет изгаляться — над бабами, или детьми, или над всем, кто ей попадётся, — это для нечестивых только вопрос вкуса. Но прежде чем генерал задал свой следующий вопрос, Дорфус его опередил:

— Так зачем им то?

И пленный ответил просто и как будто то даже удивлялся тому, что господа офицеры этого сами не знают:

— Ну так что бы не стареть.

— А ну-ка объясни, — потребовал генерал. — Что это всё значит?

И тут Франц Гифлеор стал канючить, может, даже плакать надумал:

— Господин, да откуда мне про то знать? Я же в колдовстве не разбираюсь.

— Ты лучше говори, сволочь, — Волков сказал это так холодно, что и стоявшие рядом офицеры прочувствовали всю его ярость, а он ещё и продолжал: — Говори, иначе позову людей толковых, велю тебе для начала ногти выламывать. По одному, не спеша, для веселья.