Инквизитор Светлого Мира

– Тогда Демид тоже только и талдычил, что я – самый главный. Я чуть не загордился. А на самом деле какова была моя роль? Самая ничтожная. Всем командовал Демид.

– А кто убил большого земляного демона? Кто проткнул кинжалом его сердце? Кто изгнал его обратно во Врата Дьявола?

– Ну, я, – признал я неохотно.

– И это – ничтожная роль, по твоему? Без тебя нам не стоило бы и затевать то дело. Главная роль – не у того, кто командует. Поверь мне, Мигель. Главная у того, кто исполняет. Причем именно у того единственного, кто только и может исполнить это действие. Ибо на него указал золотой перст Небес.

Ван сидел на земле, скрестив ноги. Выглядел он неважнецки. И без того маленький и тощий, он усох за то время, пока я его не видел, раза в полтора. Казалось – подуй легкий ветерок и он разлетится по воздуху призрачным желтым облачком.

– Это ты – Бог Пчел? – спросил я.

– Да. Откуда ты знаешь?

– Хоть и тупой, но догадался. Осенило меня, когда вы танцевали небесные танцы с Демидом. Кто, кроме тебя, еще так хорошо владеет школой Багуа-синь?

– Это не Багуа-синь. Это другая школа. Тайди-сянь мынь. Это особая школа. Врата Великого Земного Бессмертного.

– Тогда не "мынь", а "мэнь", – заметил я, припомнив немногочисленные уроки китайского языка, преподанные мне Диего Чжаном. "Ворота" – это называется "мэнь".

– Мынь! – произнес Ван м улыбнулся. Глаза его утонули в сеточке добродушных морщинок. – Мэнь – это на пекинском диалекте. А я – из провинции Гуандун. Я – южный китаец.

– А! Так бы сразу и сказал! – произнес я радостно. – Обожаю южных китайцев! Даже если они притворяются пчелками.

Нравилось мне разговаривать с Ваном. Не то что с Демидом.

ГЛАВА 8

Все. Свершилось. Демид, как и положено, оказался провидцем. День Очищения пришел. Наверное, гвардия могла бы застать врасплох повстанцев Светлого Мира – подпалить их брезентово-деревянные лагеря ночью, а потом перебить в поднявшейся суматохе. Но Госпожа рассудила по-своему. Ей хотелось выдающегося, эпохального, грандиозного боя. Наверное, она так же, как и диссиденты, хотела показательной победы добра над злом. Только ее добро и зло и наше добро и зло имели противоположные полюса.

Черт бы тебя побрал, Клементина Шварценберг! Может быть, когда-то, сотни лет назад, ты была действительно хорошим человеком. Но теперь ты превратилась в труп, сосущий жизнь из живых.

– Томас, ты тоже будешь убивать? – спросил я. – Ты, кажется, был против того, чтобы убивать обитателей Светлого Мира? Ты сказал мне, что они – такие же люди, как и мы с тобой. Я запомнил твои слова, Начальник Зверей. Я много думал об этом. И знаешь, что я скажу? Ты прав, парень.

– Я не хочу убивать, – сказал Томас Ривейра. – И я не буду убивать. Я не позову своих диких зверей из леса на помощь. Пусть все будет так, как будет. Плохо все получилось, Мигель. Я думал, что будет лучше.

– Почему же у тебя в руках меч?

– Я буду обороняться. Не хочу умереть как курица, которой отрубают голову. Но нападать я не буду.

– А я не буду перевоплощаться, – сказала Цзян. – Хватит прятаться. Буду работать в своем обычном виде. И тоже постараюсь никого не убить.

Я хмыкнул. "Работать"… Хорошее словечко. Впрочем, я вполне понимал Анютку, избегающую патетичного слова "сражаться". Именно так оно и было – для нас эта страшная сказка была всего лишь работой. Неприятной работой, которую нам хотелось выполнить побыстрее. Желательно также было не слишком запачкаться в процессе этой работы.

– Я вообще не хочу принимать участия в этой мясорубке, – сказал я. – Не потому что я трус, а просто свинство все это. И гореть я, само собой, не буду. Нет, пожалуй, одно исключение может быть. Если мне повезет и я доберусь до длиннорукого подонка Вальдеса, я загорюсь. Просто не смогу сдержаться. Буду поджаривать его со всех сторон, пока он не скажет, куда дел Лурдес.

– Какие вы, однако, у меня тут высокоморальные личности собрались! – ухмыльнулся Демид. Он стоял чуть в стороне от меня – очевидно, с учетом вчерашнего инцидента. Побаивался, что я снова на него наброшусь. – Ну что ж… Пожалуй, из солидарности с вами сегодня я не буду летать. Наверное, так и безопаснее будет. Лучше работать в куче-мале, чем высовываться и подставлять себя под стрелы.

Тоже собирается "работать". Похоже, словечко входит в моду.

– А ты, пчелкин Бог? – я повернулся к Вану. – Ты тоже?

– Тоже. Сегодня я останусь человеком.

– А как же аборигены-диссиденты? На кого они будут молиться? Кто будет вселять в них дух победы? Нехорошо как-то с твоей стороны – в трудный момент бросать свою паству!

– Это уже не имеет значения. – Ван вытянул руку в сторону войск, выстраивающихся в боевом порядке. – Уже не мы командуем ими. Не мы и даже не Вальдес, хотя он и считает, что он здесь самый главный.

– Кто же ими командует? Она?

– Она. Госпожа.

– Она контролирует только свои войска.

– Она контролирует всё, – сказал Ван.

Демид бросил на китайца недовольный взгляд, словно Ван сболтнул что-то лишнее – то, чего мне не было положено знать. В ответном взгляде Вана читалось: "Отвяжись, сэньшен, я сам знаю что делаю".