Иннокентий едет в деревню

Спина болела, руки ныли. Вчера я был полон сил и хотел поскорее очистить землю, сегодня я не понимал, зачем это нужно.

Нашел грабли брошенными у калитки, взял их и отправился работать дальше. Словно выполняя какую-то провинность.

За предыдущий день я не убрал и десятой доли. Ощущая в голове пустоту, я принялся за работу.

К полудню смертельно устал и проголодался. Никто не приходил справиться о делах, никому я не был нужен. Мое отсутствие во внешнем мире ничего не изменило.

2.13.2. Разделенные забором

Третий день я упрямо махал граблями, избавляясь от следов пребывания на земле Высокого Папы.

Я ждал Алису. Знал, что она придет.

Я чувствовал ее на расстоянии. Мог с уверенностью сказать, в каком настроении проснулась, как себя чувствует, думает она обо мне или нет. Конечно, нет.

– Эй! – сказала Алиса.

Она стояла за забором и смотрела недобрым взглядом.

– Я Вас всюду ищу! – взглянула на часы. – Уже пятнадцать минут.

– Извините, – сказал я.

Она продолжила сверлить меня взглядом. Я бросил грабли и подошел к забору.

– Я уезжаю. Подумала, нужно сказать. А то опять решите, что только о себе и думаю.

Тяжелая земля стала уплывать из-под ног. Алиса вновь посмотрела на часы.

– Куда? – спросил я.

– В Петербург

– Когда?

– Завтра.

Платье на Алисе было премилое: розовый облегающий верх и пышная юбка. Волосы девушка забрала лентой. Казалось, это чудо откроет рот, и польется нежная речь. Но сыпались слова, больно ранящие душу.

– Пойдемте, – сказал я.

Мы шли с Алисой к дому, разделенные забором. Она смотрела в небо, шла легко и весело. Я же, глядя себе под ноги, спотыкался на каждом шагу.

2.13.3. Потеря

Алиса сидела за столом, болтая ногами. Я, отвернувшись к плите, кипятил воду для чая. Смотреть на девушку было больно.

– Вы знаете, что Дина опять пропала? – спросила она.

– Нет. Я этого не знал.

– Еще до той дурацкой поездки. В Горы.

– Да? – спросил я.

– У меня нет времени искать. Да и вообще. Однажды нашлась, найдется снова.

Я представил кошку, разодранную собаками. Лежит и подыхает от ран в одиночестве. Или запер кто в сарае, и она подыхает от жажды.

Поставил чашку с чаем перед Алисой.

– Что же Вы будете делать в Петербурге?

Она прищурилась, словно хотела понять, стоит ли делиться.

– Займусь делом.

– Каким?

– Буду хореографом-постановщиком. Буду лучшим хореографом-постановщиком в стране!

– А я думал, во всем мире. Что же Вы так мелочитесь?

Она рассмеялась.

– Во всяком случае, жалеть себя не буду.

– Это хорошо.

Я не знал, что еще сказать. Она была счастлива.

2.13.4. Прощание

Алиса отхлебывала чай, а я представлял, как обнимаю ее. Как кладу на кровать.

– До свидания, – без предисловий сказала Алиса.

Я встал из-за стола.

– Я Вас провожу.

– Нет, – сказала она.

«Нет», – эхом отозвалось во мне.

«Нет» Алисы – шаровая молния, поражающая на месте. Я опустошен ее «нет», оглушен, отвергнут. «Нет» выступает каплями пота на моих ладонях, бьется в висках, разбивается о стекла невидящих глаз.

– Нет, – сказала Алиса. Неслыханная черствость.

Я безвольно опустился на стул.

Она вышла из дома, а я сидел на месте.

Через несколько минут выбежал за ней. Миновал калитку, выскочил на дорогу – Алисы и след простыл.

Безжалостная, жестокосердная Алиса. Бросила нас с кошкой на произвол судьбы.

В первый раз я подумал о Дине с нежностью. Как о товарище по несчастью.

2.13.5. Вялые поиски

Я отправился на поиски Дины, понимая, что это безнадежная затея. Я хотел помочь животному, хотел помочь самому себе. Но понял, что, преследуя кошку, я цеплялся за любую возможность быть ближе к Алисе.

Я надеялся, что найду Дину и верну хозяйке. Покажусь ей героем и снищу почести. Очарованная моим подвигом, Алиса, ясное дело, и не посмотрит на животное – кому оно теперь нужно?! – протянет ко мне губы. Но я кратким движением головы от благодарности откажусь. Не лыком шит.

Так бы все и случилось, это точно. Но кошку я не нашел.

Возможно, я только представил, что ищу. Мне могло это сниться.

Без Алисы не имело смысл искать ее кошку. Без Алисы ничего не имело смысл.

2.13.6. Смысл

«Должно же хоть что-то иметь смысл?!» – вопрошал я себя.

Захлебываясь неизбывной тоской, я выныривал на поверхность для вдоха. «О чем я думал до встречи с Алисой? Что меня волновало? Чего хотел?» – вспоминал я прежде, чем погрузиться в очередной водоворот печали.

Пойми я, чем выживал раньше, появилась бы надежда на спасение. На возврат к прежнему себе. Старый добрый я. Казался мне идеалом. Спокойный, терпеливый, надежный. Алиса разрушила меня до основания. При ней я был счастлив нервничать, ненавидеть, тосковать.

«Если бы ничего не было», – мечтал я.

Мне хотелось очиститься от всего, что привнесла в мою жизнь Алиса. Я должен был стать собой.

Этой мыслью я бредил: вернуться к истокам, обратиться в нуль, очиститься и очистить. Убрать видимые следы, стереть из памяти.

В тот час, когда Алиса садилась на поезд до Санкт-Петербурга, я вернулся на поле и снова взялся за грабли.