Инодин - В тени сгоревшего кипариса

Суета штаба, странным образом сочетающаяся с сухостью и даже некоторой чопорностью штабистов, очередное предписание и ещё несколько часов тряски на жёсткой скамье в кузове довольно нового, но уже потрёпанного «Бедфорда». Уже через час пути Джон проникся неприязнью к собственному чемодану — это возомнившее о себе чудовище на каждой кочке стремилось боднуть острым углом своего хозяина. Возникшая между ними напряжённость разрядилась только под вечер.

— Прибыли! Станция «Первая бронетанковая», поезд дальше не идёт, — водитель, многочисленные веснушки которого были заметны даже сквозь толстый слой пыли, устал, но не утратил способность шутить.

Майор за заваленным бумагами столом вид имеет усталый и слегка недовольный. Узел галстука слегка распущен, а сам китель намекает на то, что в момент пошива его владелец был несколько… менее стройным, что ли.

— Вы садитесь, лейтенант, не стоит демонстрировать вашу выправку. Даже моя бабушка с первого взгляда определит, что вы не кадровый офицер. Где учились?

— Кембридж, сэр.

— Магистр права или бакалавр математики?

— Романская филология, сэр.

Майор морщится.

— На каких танках проходили подготовку?

— «Валентайн», сэр. Полугодовые курсы.

Собеседник откидывается на спинку стула.

— Ума не приложу, как вас использовать, хотя… Вы просто обязаны были изучать греческий!

— Классический, сэр, здесь говорят совсем не так.

Майор улыбается — он придумал, как решить сразу две проблемы.

— В любом случае, вас поймут легче, чем О’Тула или Маклири, которых, если честно, и я не всегда полностью понимаю, хотя оба уверены, что говорят по-английски. Зачисляю вас в штат первого батальона офицером для особых поручений. Будете офицером связи с греческим механизированным батальоном. Командует там совершенно фантастический субъект: советский офицер, авантюрист, аборигены рассказывают о нём совершенно неправдоподобные вещи, хотя набор наград впечатляет. Он сущий полиглот, говорит на нескольких языках, но для английского отчего-то сделал исключение. Так что вы с ним договоритесь — не на греческом, так на французском. Переночуете в офицерском общежитии — посыльный покажет, где это. Предписание и инструкции утром получите у секретаря. Я распоряжусь, чтобы вам выделили машину с водителем — до нового места службы. Успехов, лейтенант.

Осталось встать, и сказать — Есть, сэр!

Всё-таки ехать в кабине гораздо приятнее, чем в кузове. Тем более что там путешествует чемодан, вместе с его новым ординарцем — небольшой грузовик, кроме офицера связи, везёт союзникам кое-какое имущество и несколько ящиков с патронами. Покрышки с глубоким протектором гремят по шоссе, потом автомобиль сворачивает на просёлок и сбрасывает скорость. Водитель, немолодой мужчина, молчалив и сосредоточен. Наконец «Хамбер» фыркает мотором последний раз, шофёр затягивает ручной тормоз.

— Приехали, сэр.

К машине с разных сторон подходят несколько военных. Джон обращает внимание на непривычную чёрную форму некоторых из них. Он покидает кабину и обращается к ближайшему, старательно выговаривая слова:

— Я есть прибывший в качестве представителя британского командования. Как я могу находить капитана Котоффски?

Ответ, как ни странно, он получает не от того, к кому обратился.

— Для этого вам достаточно повернуться кругом.

Последовав совету неизвестного доброхота, Джон оказывается лицом к лицу с крепким мужчиной без головного убора. Яркое солнце весело отражается от кожи выбритой наголо головы, ворот чёрного комбинезона распахнут, в вырезе сверкает белоснежный подворотничок, пилотка небрежно заправлена под поясной ремень.

— Капитан Котовский это я, — произносит мужчина и протягивает руку. Рукопожатие у него крепкое, но быстрое.

— Второй лейтенант Мэллоу, прибыл к вам в качестве…

— Офицера связи, я понял, — бесцеремонно перебивает его Котовский. Обидеться Джон не успевает — так по-доброму и искренне вдруг улыбается ему этот странный человек.

— Извините, но у меня совершенно нет времени на все эти церемонии, которые столь любезны офицерам и джентльменам. Вы танкист?

— Прошёл подготовку для службы на пехотном танке «Валентайн» марк один, сэр.

— Меня интересует, можете ли вы оказать помощь в техническом обслуживании нашего зверинца, — русский показывает в сторону, и Джон вдруг понимает, что в саду под деревьями стоят танки. Разглядев знакомые по справочникам силуэты немецких и итальянских боевых машин, он неожиданно для себя признаётся:

— Боюсь, в этом от меня будет мало толку, по образованию я филолог.

Сквозь каменную маску капитана вновь ненадолго проступает что-то человеческое:

— Не расстраивайтесь, коллега. При желании на войне даже филолог может принести пользу.

***

Снарядов осталось всего полтора десятка. Патронов к пулемёту хватает, но танк, вооружённый одним пулемётом — это уже лет десять, как не смешно.

Алексей хлопает своего «чеха» по надгусеничной полке. Ладная, маневренная машина с неплохой бронёй, вот боекомплект тает с каждой стычкой — такие снаряды можно найти только по ту сторону фронта. Не судьба.