Иногда я лгу

И то, и другое.

Я отворачиваюсь, не в состоянии на нее больше смотреть. Чтобы так ее ненавидеть, нужно очень много любви.

– Знаю, тебя нельзя было там оставлять. Но ты обязана была сказать мне о ребенке. Как и о том парне. Вот что происходит, когда мы друг другу врем.

– Я не лгала.

– Но и правду ты тоже не сказала. Я навела о нем справки, об этом Эдварде Кларке. Вскоре после того, как вы с ним расстались, его вышибли с медицинского факультета.

– Из-за тех писем, которые ты писала.

– Может быть. В любом случае, я оказалась права, я знала – с ним что-то неладно. Перед тем как устроиться в эту больницу, он перебивался случайными заработками. Похоже, выбрал ее специально, чтобы быть ближе к тебе, понимаешь? Видимо, он следил за тобой много лет, и я сомневаюсь, что теперь прекратит. Где он живет?

– Не помню.

– Все ты помнишь. Давай говори, я больше не позволю ему тебя обидеть. Я никому не дам тебя обидеть.

– Мне хочется спать, – говорю я и закрываю глаза.

– Это тебе, – звучит ее ответ, и я слышу, как она кладет что-то на прикроватную тумбочку.

Я приоткрываю глаза, чтобы увидеть, о чем идет речь, но на нее не смотрю.

– Я подумала, он тебе напомнит, кем мы когда-то были и кем еще можем стать, – добавляет она.

Я молчу. Оказывается, этот золотой браслет такой маленький; я запомнила его совсем другим. Даже удивительно, что я по-прежнему могу надеть его на запястье. Тот самый, который она у меня украла, когда мы были детьми. На золоте высечена дата моего рождения. Моего и ее. Опасные двойняшки. И та же самая английская булавка, с помощью которой я его починила. Какой он хрупкий. Невероятно, что она его сохранила. Я хочу к нему прикоснуться, но сдерживаю себя. Закрываю глаза и поворачиваюсь к ней спиной. Я призываю тишину, которая снова поглотит меня и ввергнет во тьму, я не хочу больше ничего слышать. Мое желание исполняется. Дверь закрывается, я остаюсь одна. Вместе с сестрой исчезает и браслет.

Потом

Шесть недель спустя 15 февраля 2017 года

Я стою в ногах нашей кровати и смотрю на его лицо. Рот Пола слегка приоткрыт, глаза под веками шевелятся даже во сне. За последние месяцы он постарел, морщины его стали глубже, а круги под глазами темнее. Я смотрю на совершенно взрослого мужчину, но вижу перед собой само воплощение уязвимости. Меня окружает величественная тишина, принести которую может единственно ночь. Я тщательно размышляю, пытаясь понять, правильный ли сделала выбор, и прихожу к выводу, что да. Я не позволю прошлому управлять будущим.

Я вернулась домой чуть больше месяца назад. Я так долго пребывала в молчаливой тьме, что сразу после выписки меня оглушил поток чувственных впечатлений. Мир показался невероятно стремительным, кричащим, осязаемым. Возможно, таким он был всегда, а я просто этого не замечала. Чтобы приспособиться и привыкнуть к нему, потребовалось некоторое время. Я съездила на место аварии: больничный психолог решил, что это пойдет мне на пользу. Рядом с деревом валялся букет засохших цветов. Какой-то добрый человек, видимо, решил, что в ту ночь меня не стало. В каком-то смысле так оно и есть.

Я пытаюсь жить дальше. Простила Клэр и настолько примирилась с ней, что даже предложила заняться близнецами, когда вчера они с Дэвидом решили устроить себе романтический ужин. Я решила, что они имеют право побыть друг с другом наедине. В довершение всего я взяла на себя готовку.

Приятно было посидеть с близнецами у нас дома. После обеда они уснули в нашей запасной комнате. Раньше они никогда у нас не спали, и я без конца забегала к ним, желая убедиться, что с ними все в порядке. Вставала в дверях, смотрела на их розовые щечки и буйные вихры. Они лежали в кровати, как две горошинки в стручке. Я приклеила на потолке несколько светящихся звездочек, которые им, кажется, понравились. Несколько раз включила и выключила свет, чтобы показать, что они могут мерцать только в темноте. Поскольку Пол знал, как их развеселить, они сегодня плакали меньше обычного. Говорил с правильными интонациями, делал лучше все вокруг. Теперь в доме опять тихо. Я смотрю на часы: 03:02.

Даже несколько недель спустя по-прежнему дают о себе знать побочные эффекты комы. Ночью мне снятся ужасные, назойливые кошмары, я в страхе просыпаюсь и потом не могу уснуть. Украдкой спускаюсь вниз, где меня встречает Дигби. Теперь у нас есть щенок, черный лабрадор. Завести его предложил Пол. Я иду на кухню и перед тем, как приступить к моему ритуалу, бросаю взгляд на часы: 03:07. Для начала несколько раз дергаю ручку задней двери, чтобы убедиться, что та закрыта.

Вверх-вниз. Вверх-вниз. Вверх-вниз.

Потом встаю перед большой, длинной плитой и сгибаю в локтях руки. Пальцы складываются в привычную фигуру: на каждой руке указательный и средний смыкаются с большим. Я тихо шепчу и внимательно осматриваю конфорки, проверяя, все ли выключено, и щелкая пальцами. Повторяю процедуру. Повторяю снова.