Читаем Иногда корабли полностью

Под ногами трава шелестит бумагой,Может, боги хотели мне дать ума, даПерепутали имя. Шумит громадаГородского леса в скупых огнях.Я могла бы быть хороша собою,Пить вино и вскидывать бровь соболью.Мой закон запрещает мне звать любовьюНе того, кого я хочу обнять.Обладатель улыбки и теплых рук, тыБыл на стреме. Мы воровали фрукты,Я свистела мотивчик червоной руты,Корни яблонь сплетались в лаокоон.И не то, чтоб нуждались в нехитрой снеди,И не то, чтоб хотелось украсть, посметь, ноЕсли нужен шанс убежать от смерти,То, пожалуй, яблоки – это он.Золотые яблони королевстваШелестят листвой. Мне, пожалуй, лестноБыть своей в этом городе страшных лестниц,Крупных улиц и маленького метро.Мой любимый брат на планетном шаре,Мой закон, увы, мне всегда мешает,Ни один параграф не разрешаетНазываться любимой твоей сестрой.Лучше б вовсе не были мы знакомы.Барабанит дождь ледяной подковойПо угрюмым строениям поселковымИ по гордым зданиям городским.По портовым постройкам, подъемным кранамРассыпает сотни мельчайших гранул.Не крестился мужик – значит, гром не грянул,Из семян не вылупились ростки.Повелитель яблок, ты пахнешь сидром,Ты жесток к свободным и ласков к сирым,Пред последним бессмертным своим кассиромИзвинишься и скажешь: «Приду к восьми».Не давясь слезой, не давя на жалость,Ты уходишь, закат за тобой пожаром.Даже смерть говорит: «Подожду, пожалуй».И смущенно просит: «С собой возьми»?Подворотен ветер тяжел, отвратен,Подожди меня, мой любимый, братик,Пусть мой долг тебе уже троекратен,Пусть ты зол, ироничен, игрок, позёр.Я опять наступаю на те же грабли,Невесомо в небе висит кораблик,Мой единственный брат – повелитель яблок,Почему мне все время так не везёт?

3.

Я взрослею, я не прошу остаться,Да и ты не молод. Почти что старцы,Мы спускаемся вниз, в суматоху станций,И расходимся, скуку неся наверх.Но когда ты уйдешь от моих литаний,От моих полночных к тебе летаний,Пусть приснится тебе дождем налитаяЗолотая яблоня в синеве.Мой закон разрешает мне что попало,Например, бродить по листве по палой,Разрешает с кем-то казаться паройТолько понарошку, не навсегда.Разрешает стать наконец-то взрослой,Разрешает с сердца сдирать коросту,Мой закон формулируется просто:Будь всегда шестеренкой города.Боги дали мне все, только вот ума, жаль,Не досталось. В траве суета бумажек.Смерть наметит четко – и вновь промажет,Попадая в яблоко-оберег.Не жалейте меня, за него молитесь,Задрожат миражи станционных литер,Мой любимый, мой яблочный повелитель,Что с тобою станется в ноябре?

Плохие рифмы

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия