Читаем Иногда корабли полностью

Привет, мой милый, ты один? А я ждала тусЫ,сходи в магаз, возьми в кредит дерьмовой колбасы,Возьми дешевого вина, салфеток и ещеТого, кто убежал от нас, не попросивши счет,Возьми его, не говори, что он дурак. Постой,Ты проводи хоть до двери того, кто ждет мостов,Скажи ему, что нужен вам, ну, хорошо, и нам,Скажи – его тут ждет диван, пусть будет дотемна.Ах, не бывает дотемна, ну, пусть он будет тут.Пусть он останется у нас, пока не позовут.Нет, нет, поверь, он не любой, он брат или сестра.Мне просто страшно быть с тобой до самого утра.А ты клянешься мне все в том, что я гляжу во сне,И я не Бекки, ты не Том, все это Новый Свет,Ах, нынче не дают в кредит, не Англия, поди,Ни колбасы (прижми к груди), ни счастья впереди.Представь, что через двадцать лет, когда ты будешь сед,Залезешь в свой истертый плед – не Англия, мой свет,Все те же сны, подросший сын, усталая страна,Но вот дерьмовой колбасы осталось дохрена.Не говори, что он дурак – мы все ему должны,Не говори, что всем пора, мы чересчур нежны,Объятья голоса лишив, движенья – мастерства.Когда ты будешь чуть плешив – как опадет листва.Давай пройдемся, здесь, смотри, красивые дома,Вот здесь сверкание витрин, здесь – старая тюрьма,Вот здесь – приют, а здесь прибой, а здесь… ну, не пора.Мне очень страшно быть с тобой до самого утра.

0.

И опять не сбылось – веселится плешивый доцент,Он в пижаме уже, с нежной челюстью в теплом бокале,Он уже посмотрел в Одиссее, что будет в конце,Но вцепляется в раму, как будто бы хочет рукамиПрикоснуться к фонтану, почувствовать слабую дрожь,Голубую сирену милиции, пьяную дуру,И еще как-то утром войти в непросохшую рожьИ ловить там детей. И не думать, не думать, не думать.

0.1

И опять не сбылось. Остается красиво уйти,Сквозь железистый ноготь, сквозь челюсть он плачет во тьму:А теперь что ты скажешь? И где ты меня приютишь?И – представьте себе – ничего не мешает ему.Но какое-то марево нянчит его изнутри,Слишком мало рассветной зари, слишком много росы.И истерзанный бог, провожая его до двери,Говорит: очень страшно с тобой. Принеси колбасы.

Посвящение

Сион со всех четырёх сторон окружён долинами:

на западе – долиной Гихон, на юге – Гинном,

на севере и востоке – Тиропеон. ©

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия