Иностранка

– Машенька, красавица моя, как же так? – неприятно удивился молодой человек, опешив от слов девушки. Чемесов напрягся всем телом, осознавая, что эта связь, которая была задумана его покровителями с целью устранения Зубова, теперь еще осложнилась тягостью Озеровой. Тут же, существо Григория в негодовании возмутилось, понимая, что он не желает жениться на девушке. Ведь он и соблазнял ее только для нужной цели. Но тут же его сердце отчего-то сильно застучало и затвердило ему, что Машенька далеко небезразлична ему, и что его долг как порядочного человека, непременно взять ее замуж. Отметив на лице молодого человека сомнения, мрачность и напряженное размышление, девушка тихо спросила:

– Ты не рад?

Чемесов долго молчал, не зная, как ответить на этот вопрос, отчего-то ощущая в своей душе два противоречивых чувства. Он не был в восторге от ее теперешнего положения и признания, но в то же самое время он осознавал, что ни девушка, ни ребенок не виноваты в настоящем положении вещей. И только он сам полностью был повинен во всем ее состоянии теперь. Он должен был сдерживать свои порывы и контролировать ситуацию, как от него требовала княгиня Д. Но он в последние месяцы так увлекся прелестницей Машенькой, что совсем забыл про осторожность и с каждой последующей неделей думал о задании, как о некоем неприятном недоразумении, которое решится само собой. Но в прошлую неделю княгиня велела надавить на девушку и по ее указке, он так и сделал. И вот, теперь Машенька была безмерно влюблена в него, в тягости и в тоже самое время, он отдавал ее, словно на заклание, ордену, в котором состоял и в котором княгиня Д. занимала ведущее место и требовала от него осуществления их плана. И все эти гнетущие мысли в этот миг терзали, жгли и мучили молодого человека и он не знал, как все это разрешить наилучшим образом.

Григорий скорчил, какую-то трагичную мину и глухо пролепетал:

– Отчего же, я рад, только это все, так неожиданно.

– Я тоже испугалась, когда лекарь сказал мне об этом. Но ведь мы теперь, наверное, должны пожениться?

– Ну да, конечно, – кивнул он. – Но ты понимаешь…

– Да, я знаю. Сначала, я должна отнести платок, а потом уже и венчание. Так? – спросила она так наивно и просто, что Григорий похолодел до кончиков пальцев ног.

– Так, – глухо вымолвил он, более не в силах смотреть в ее чистые прелестные глаза, понимая, что сам лицемерит, врет и использует ее. Но в этот же миг он понимал, что если он откажется теперь от выполнения задания ордена, задания которое они так долго готовили, то властелины этого ордена не только лишат его всех званий и денежного содержания, но и навсегда закроют дорогу в высшие круги знати. И уже более никогда ему не представится возможность возвыситься и занять высокую должность при дворе. Желая забыть все это жуткое, прекрасное, опасное и сладостное настоящее, Чемесов впился ртом в губки Машеньки и сильно прижал ее к себе. Лишь спустя несколько минут, ощущая сильное возбуждение, он тихо прошептал у ее губ. – Все у нас будет, красавица моя, я обещаю тебе…

– Гришенька, я люблю тебя, – ответила счастливо девушка.

В следующий миг Григорий подхватил Машу на руки и понес ее к кровати.

Санкт – Петербург, Зимний дворец,

1790 год, Май, 8, утро

Почти два долгих дня Машенька терзалась, сомневалась и страшилась принести платок в комнаты Зубова. Да, девушка не испытывала никаких чувств к Платону Зубову ни положительных, ни отрицательных. И оттого, перебороть себя и погубить его, было для нее просто невыносимой задачей. Да, впервые когда Григорий предложил это, она испугалась и тут же отвергла его жуткую просьбу. Но потом, думая и терзаясь, девушка осознала, что жизнь и спокойствие Григория для нее важнее угрызений совести и беспокойства собственной души, которая после душегубства, наверняка, окрасится в темные краски греха. Ее любовь к Чемесову переросла уже в бескрайнюю величину, ибо она была больна им. День и ночь Машенька думала о молодом человеке. Она исполняла все его желания, отвечала взаимностью, когда он хотел целоваться или миловаться в постели. Она делала все, чтобы угодить ему. Она улыбалась и постоянно при нем была в хорошем настроении. Она ластилась к нему, словно нежная кошечка и ворковала ему на ухо ласковые слова. Его близость, его слова, его взор были необходимы ей словно воздух, и едва ли она могла выдержать в разлуке с ним более суток.