Иностранка

— Идите и занимайтесь с детьми, — заявил он властно, не выдержав напряженного молчания молодой женщины. — Что это вы еще надумали?

— Вчера вечером я явственно слышала, как вы велели, чтобы… — начала она.

— Если и сказал, то не подумавши, — перебил ее Невинский. — Андре, иди положи свой мешок в спальне и спускайся в классную комнату.

Андрей радостно улыбнулся и побежал исполнять приказ Михаила Александровича, пролетев мимо матери. Мальчик был очень доволен, что она ошиблась и им не надо уезжать из этого чудесного дома. Дома, где к нему впервые относились с уважением, так как хозяин дома, Михаил Александрович, никому не позволял говорить ему обидных слов или оскорблять. И Андрей искренне радовался, что может жить в доме, где главенствует столь хороший хозяин. Мальчик видел, что Невинский обладает властным, жестким, своенравным характером. Но, по мнению мальчика, истинный мужчина и должен был иметь такой нрав, твердый и весомый. Андрей хотел походить на Невинского и старался перенимать его поведение. Однако Маша всего этого не знала и была искренне удивлена дикой радости сына, которая отразилась в его глазах, едва Невинский заявил, что не выгонял их из дома.

Прижав к себе саквояж, Машенька несчастно посмотрела на Михаила Александровича. Она ничего не понимала. Вчера он отчетливо сказал, чтобы она убиралась из его дома. И Маша это ясно расслышала. Но отчего он делал вид, что все было иначе? Она медленно приблизилась к Невинскому, все еще не понимая, что он действительно хочет от нее. Чтобы она осталась или чтобы покинула его дом? Может быть, он был пьян вчера и просто не помнит, что произошло? Когда он целовал ее в своей спальне, Маша явственно чувствовала винный запах, исходивший от него. Но глаза его вчера были вполне сознательными, и он явно понимал, что делал и говорил ей. И этот странный поворот событий удивил и обрадовал Машу.

Она хотела остаться в этом доме, потому что они с Андреем уже привыкли и прижились здесь. Все слуги в усадьбе относились к ним с почтением. А она получала хоть и скромное, но все же постоянное жалованье. И покинуть нынче этот дом значило бы вновь встать на путь скитаний, ведь неизвестно, примет ли ее к себе графиня Шереметьева, которая в прошлый раз заявляла, что Маша слишком красива для гувернантки. Однако Машенька опасалась частой смены настроения хозяина усадьбы по отношению к ней, от безразлично-холодного до яростного соблазняющего, как вчера. Теперь же Невинский стоял перед ней невозможно строгий, правильный и справедливый и явно был намерен оставить ее в своем доме. И она решила, что если Михаил Александрович делает вид, что вчера между ними ничего не произошло, то и она забудет о его оскорбительных, брошенных в состоянии возбуждения словах, ибо наилучшего выхода в данную минуту у нее не было.

Она вздохнула и неуверенно пролепетала:

— Я сейчас попрошу Прокопа отнести саквояж в спальню…

— Я сам обо всем распоряжусь, оставьте его в парадной, — властно заявил он. — А вы, Мари, ступайте побыстрее в классную комнату. Дети, наверное, шалят там без присмотра.

— Хорошо, не волнуйтесь, Михаил Александрович.

Направившись ко входу, Машенька приблизилась к Невинскому, намереваясь пройти мимо. Он посторонился, пропуская ее. Но, когда молодая женщина оказалась рядом, осторожно придержал ее за локоть. Она испуганно вскинула на него глаза. Твердые горячие пальцы его другой руки осторожно приподняли ее подбородок. Михаил цепко вперился в ее лицо взглядом серебристых мерцающих глаз.

— Надеюсь, я более не увижу тех ужасных слез, что были у вас вчера? — произнес он тихо по-французски, дабы никто из слуг не понял, о чем он говорит.

Маша судорожно сглотнула, вынуждено смотря в его горящие глаза, и в этот миг ее память воскресила вчерашнюю ночь, когда его дерзкая рука находилась на ее бедрах. Она осознала, что Невинский также прекрасно все помнит. Заставила себя не опустить взгляда с его лица и тихо ответила также по-французски:

— Если вы более не станете мучить меня, то и слез не будет…

Он вдруг коварно улыбнулся и, чуть склонившись над нею, прошептал над ее губами:

— Я до сих пор чувствую ваш сладкий вкус на губах. — Маша окончательно смутилась и опустила взор, задрожав от озноба, который охватил ее тело после его слов. Он же убрал руку с ее подбородка и твердо произнес: — Постараюсь более не докучать вам, сударыня. А теперь идите. Дети уже, наверное, заждались вас…

Отпустив ее локоток, он глухо выдохнул. Маша быстро кивнула ему в ответ и поспешила внутрь, в парадную. Она жаждала как можно скорее оказаться на безопасном расстоянии от этого невыносимого, притягательного человека.

Санкт-Петербург, Английский клуб графа Р.,

1796 год, Октябрь, 17