Иностранка

Утром, около десяти, Маша, собрав свои немногочисленные пожитки в небольшой дорожный саквояж, вместе с Андреем спустилась в парадную дома Невинских. Почти всю ночь и утро она тихо плакала и думала, за что же жизнь так казнит ее. Она прекрасно понимала — отныне ее существование вновь станет тягостным и непредсказуемым. Что ждет ее впереди? Новые скитания с сыном, без надежды на лучшее? Или судьба смилуется над ней, и что-то хорошее появится в ее несчастливой жизни? Но она ни на миг не пожалела о том, что отказала вчера Невинскому в близости. Ее душа и совесть остались чисты. Ибо ее тело не предназначалось для услады этого своенравного богатого барина, который думал, что ему все позволено и все должно исполняться по его желанию.

Внизу лестницы они увидели Трофима, который шел в направлении гостиной с фарфоровым чайником на подносе.

— Вы уезжаете, мадам? — спросил слуга удивленно.

— Да, Трофим, мы должны уехать. Так приказал Михаил Александрович. Если вам не в тягость, пожалуйста, прикажите подать наемный экипаж. А то Андре приболел. Сегодня холодно и сыро, и мне не хотелось бы идти с ним по улице по такой погоде.

— Слушаюсь, мадам, — кивнул Трофим и, поставив свою ношу на подоконник, направился к двери. Однако он на миг обернулся к Маше, которая держала за руку сына, и заметил: — Жаль, что вы покидаете нас, мадам.

На эти слова старого слуги Маша горестно вздохнула, и на ее глаза навернулись слезы. Трофим окинул взором молодую женщину, стоящую перед ним, опустив глаза, прекрасно понимая причину всего происходящего. Невинский выгнал француженку за то, что она посмела отказать ему вчера. Еще в те дни, когда Трофим привозил в особняк девушек из деревни, он понял, что Михаил Александрович неровно дышит к гувернантке. Но, видимо, она была несговорчива, поэтому хозяин надеялся забыться с другими женщинами. Да и вчера, когда Невинский приказал ему опоить Мари неким лекарством, Трофим вновь подумал, что барин намерен подчинить ее своим желаниям. Поздно ночью видел, как Михаил Александрович несет Мари на руках, а потом, как она возвращается в свою комнату в расстегнутом платье и горько плачет. Трофиму было жаль француженку, и в то же время он восхищался тем, что она не побоялась отказать Невинскому. Да, барин нынче поступал подло, отказав ей от места, но все же Трофим чувствовал уважение к этой стройной прелестной девице с твердым характером.

— Куда же вы поедете? — спросил участливо Трофим у Маши.

— Наверное, к графине Анне Петровне Шереметьевой. Вы, Трофим, знаете, где она живет?

— Конечно. На Невском. Там все знают ее дом, самый богатый в Петербурге после царицынского.

— Благодарю вас за все, Трофим. Поищите, пожалуйста, экипаж.

— Я уже иду, — кивнул слуга и подбадривающее улыбнулся темноволосому мальчику, который молчал и был бледен, как полотно.

Маша вышла с Андреем на улицу, решив дождаться Трофима с экипажем на свежем воздухе. Накрапывал дождь. И она с досадой подумала, что, наверное, скоро пойдет снег, ведь была уже середина октября. Ветер начал трепать длинную юбку ее черного простого платья, выглядывавшего из-под простенького редингота, подхватив и прядь ее темных волос, которая вмиг выбилась из тугого узла на затылке. Молодая женщина горестно вспомнила о Наташе, поскольку полюбила девочку как дочь. Маша знала, что ей будет не хватать этой малышки с ласковыми добрыми глазами, занявшей в ее сердце особое место. Но, видимо, ее удел постоянно страдать, теряя людей, которых она любила.

Невинский проснулся около девяти часов. Почти всю ночь не сомкнув глаз от злости и вожделения, которые не давали ему расслабиться, он смог заснуть лишь под утро. Однако проснулся он в довольно спокойном расположении духа. Михаил долго лежал в постели, размышляя о вчерашних событиях.

Узнав вчера все тайны Мари, которые повергли его в лихорадочное возбужденное состояние, он повел себя недостойно, требуя от девушки немедленного удовлетворения своих желаний. И виной тому был этот неприятный щеголь Чемесов, который внушил Михаилу мысли о том, что девушка довольно легкомысленна, доступна и влюбчива. Но теперь, поутру, Невинский отчетливо понял, что Маша совсем не такая ветреная и пронырливая девица, какой описал ее Чемесов. Ведь вчера она ни в какую не сдалась на уговоры и даже угрозы Михаила и не сломалась под его напором. Невинский вновь утвердился в своих первоначальных мыслях о том, что девушка чиста сердцем и правильно воспитана в строгости и морали. А то, что говорил про нее Чемесов, могло оказаться лишь ложью.