Иностранка

Она стремительно спустилась по двум ступенькам ложи и быстро проследовала к выходу из зала. Нервно накинув на себя темно-синий дорогой редингот и шляпку в парадной, она вышла на воздух, на улицу. Верхняя одежда наполовину покрывала юбку ее светло-серебристого платья и Маша тут же ощутила всем телом, пронизывающий ноябрьский холод. Зрелище, которое предстало перед ее глазами несколько минут назад, было для нее омерзительно. И в эти мгновения она, зябко сжимая холодные руки, была обижена на Невинского. «Зачем он потащил меня смотреть эту дикую борьбу, в которой участвовал сам? Неужели не понимал, что мне будет неприятно видеть его в опасности? Неужели думал, что это представление доставит мне удовольствие? А может, он хотел похвастаться своей удалью и силой? Но это было напрасно», — думала она. Ибо до сих пор она чувствовала в своем сердце страх за Михаила. А перед ее глазами все еще стоял кровавый бой и тот момент, когда второй боец сильным ударом отбросил Невинского на канаты.

— Отчего вы не дождались меня? — произнес требовательный голос Михаила за ее спиной.

Она обернулась и увидела высокую фигуру Невинского. Он быстро вышел на крыльцо и приблизился к ней, на ходу застегивая агатовые черные пуговицы на подбитом мехом черном камзоле. Маша оглядела его тревожным, обеспокоенным взглядом и, когда он остановился рядом, спросила:

— Вы не ранены?

— Отчего вы спрашиваете? — он искренне удивился.

— Я беспокоилась о вас, мне было неприятно видеть это зрелище.

— Вы поэтому так стремительно покинули зал?

Она кивнула, не спуская с его лица ласкающего взгляда. Михаил нахмурился, пораженный ее словами.

— А если бы он покалечил вас? — прошептала Маша одними губами. По морозному воздуху пролетело облачко пара из ее рта. Она протянула к нему руку и поправила воротник изысканного вышитого галстука. Он поймал ее руку быстрым движением и припал горячими губами к обнаженным замерзшим пальчикам.

— Я хотел лишь…

— Показать мне, какой вы сильный и ловкий? — усмехнулась печально Маша. — Вам не надобно этого делать. Я прекрасно знаю об этом. Сейчас же вы заставили меня страдать. Страх за вашу жизнь ни на миг не оставлял меня, пока этот жуткий поединок не закончился…

Михаил, не отпуская ее пальцы, прижал ее руку к своей груди, а в его глазах светились нежность и любовь. Он чуть наклонился к ней, второй рукой осторожно обхватив Машу за талию и притянув ее стройную фигурку к себе.

— Вы удивительная девушка, — заметил несколько смущенный и удивленный Михаил. — Вы первая, кто не восхищается моей силой и мастерством, единственная, кто решил обеспокоиться о моем здоровье…

— Обещайтесь мне, что более не будете… — начала она, ласково проведя рукой по его непокрытым волосам.

— Это невозможно, Маша, — перебил ее Михаил, разгадав ее предполагаемую фразу. Отрицательно замотав головой, он опустил глаза. — Поймите, когда дерусь, я чувствую жизнь, опасность, чувствую, что мое тело наполняется неведомой силой, словно я один из героев Эллады…

Он вновь посмотрел ей в глаза горящим взглядом. Он говорил так вдохновенно и упоительно, что Маша вздохнула, понимая, что вряд ли ей по силам убедить его более не драться в этом клубе.

— Раз так, — печально прошептала она. — Прошу вас, будьте осторожнее.

— Обещаю, моя козочка…

Невинский улыбнулся и, наклонив голову, сильно и горячо впился страстным поцелуем в ее дрожащие губы.

Глава IV. Клевета

1796 год, Ноябрь, 5

В утро помолвки особняк походил на растревоженный улей. Слуги готовили все к предстоящему празднику, на кухне варили и пекли, а дети невозможно много шалили, недовольные тем, что Невинский запретил им появляться на балу.

После завтрака Александр со скучающим и хмурым видом из-за всей этой суматохи бесцельно слонялся по дому и, войдя в гостиную, застал там Машу, которая беседовала с одной из горничных, объясняя Ульяне, куда следует вести детей на прогулку. Окинув оценивающим взором тонкую фигурку гувернантки в светло-изумрудном туалете, молодой человек отметил, что, как и обычно, француженка невозможно соблазнительна. Алекс остался в гостиной под предлогом просмотра утренней почты и, усевшись в кресло отца, почти четверть часа делал вид, что читает газету. Но, едва Ульяна вышла, и Мари на миг осталась одна, молодой человек отбросил газету в сторону и, приблизившись к молодой женщине, улыбаясь, сказал:

— Вы удивительно хороши сегодня, Мари…

— Благодарю, — холодно и четко проговорила она и попыталась покинуть гостиную, но Алекс встал у нее на пути и вызывающе произнес:

— Знаете, я нахожу вас привлекательной до такой степени, что вполне мог бы стать вашим покровителем.

На это заявление молодая женщина удивленно округлила глаза и холодно отчеканила:

— Мне нет нужды в покровителях, Александр Михайлович. И я не желаю продолжать этот разговор.

Алекс сузил глаза и, сделав два шага к ней, ядовито произнес:

— Только к чему строить из себя этакую недотрогу. Вы ведь наверняка служили гувернанткой не в одном богатом доме, и я даже не сомневаюсь, что вам не привыкать оказывать некие услуги господам.