Иностранка

Он мгновенно развернулся и побежал прочь. Маша осталась стоять на месте. Она невольно поджала губы, понимая, что с Колей ей, возможно, придется нелегко, поскольку мальчик явно не хотел подчиняться каким-либо правилам и желаниям своего отца. Она вздохнула, смотря вслед удаляющейся высокой худой фигуре Николая в сером наряде, размышляя, что ей делать. И тут ощутила, что кто-то наблюдает за ней. Машенька резко повернулась. Всего в нескольких шагах от нее стояла светловолосая невысокая девочка лет пяти, со светлыми зелеными глазами, хорошеньким миловидным личиком и распущенными по плечам волосами. Малышка внимательно смотрела на нее. Она была одета в дорогое желтое платье, из-под которого виднелась длинная кружевная нижняя рубашечка. Белые туфельки и чулки дополняли наряд девочки. Маша тут же догадалась, кто это.

— Доброе утро, — ласково произнесла Маша очень чисто по-русски и улыбнулась малышке. — Тебя зовут Наташенька?

Малышка молчала и, не мигая, смотрела на молодую женщину своими блестящими изумрудными глазками.

— Я Мари. Твоя новая няня, — продолжила осторожно Маша, стараясь не напугать девочку. Она присела на корточки, чтобы оказаться с ней лицом к лицу. — У тебя очень красивое платье. Это папа купил его тебе?

Машенька замолчала, не понимая, отчего девочка упорно молчит и лишь внимательно смотрит на нее.

— Ты не хочешь разговаривать? — ласково спросила Маша, заглядывая в лицо девочке.

— Наташа не говорит со смерти матери. Уже почти три года, — раздался за спиной Маши холодный мужской голос. Молодая женщина резко выпрямилась и повернулась. Невинский приблизился к ним бесшумно и теперь стоял рядом.

— А раньше она разговаривала? — спросила его тихо Маша.

— Да.

— Но, может быть, ее надо показать лекарю?

Михаил Александрович нахмурился и жестко заметил:

— Лекари не знают, как лечить ее. И вообще предполагают, что Натали, возможно, никогда не будет говорить.

Он хмуро посмотрел на дочь и замолчал. Маше показалось, что Михаил Александрович будто винит себя за то, что Наташа перестала говорить. Впрочем, Невинский вдруг встрепенулся, словно отогнал от себя мрачные мысли, и холодно произнес:

— Я познакомил вас с детьми. Вот примерный распорядок дня, — достав из кармана свернутый вчетверо лист, он протянул его Маше. Она молча взяла у него бумагу. — Прошу, постарайтесь, чтобы дети не опаздывали к трапезе. Я не люблю есть остывшую еду.

— Я постараюсь, Михаил Александрович, — сказала Маша учтиво. Он подозрительно посмотрел на нее и быстро пошел по дорожке в направлении дома.

Глава II. Мари де Блон

С того дня Машенька и Андрей остались жить в доме Михаила Александровича.

Усадьба Невинских располагалась недалеко от южной границы города и реки Фонтанки, в одном из лучших мест Петербурга, в элитном квартале, с проживающими там сливками петербургского общества. Усадьба была довольно обширной, занимая почти десятину земли. На ее территории стоял большой, богато декорированный двухэтажный особняк, выходящий главным фасадом на центральную улицу города, с большим каретным выездом, множеством цветников и фонтаном в стиле барокко у парадного входа. Особняк был выстроен еще отцом Михаила Александровича, в эпоху Елизаветы Петровны и сохранил помпезный и вычурный вид.

С другой стороны особняка был разбит обширный сад с беседками и скамейками, достигавший своими длинными многочисленными аллеями восточной границы усадьбы. Чуть в отдалении находились конюшенный двор, где содержалось несколько десятков породистых лошадей, псарня, хозяйственные постройки и небольшие домики для жилья слуг. Около двухсот крепостных работали в усадьбе, обслуживая обширную вотчину Невинских.

Родовое гнездо, двухэтажный особняк, имело около сорока комнат, парадную лестницу из серого мрамора, высокие потолки и множество высоких и широких окон. Изысканная, богатая отделка дома: паркетные полы, турецкие ковры, гобелены и лепнина на стенах, расписные плафоны на потолках, люстры и вазы из венецианского стекла, большие зеркала в позолоченных рамах, — поражали воображение. О высоком статусе и богатстве владельца усадьбы также свидетельствовала и многочисленная мебель, обтянутая китайским шелком, фарфоровая посуда, выставляемая при парадных приемах гостей, одежда слуг, облаченных в дорогие ливреи.

Через некоторое время от личного камердинера Михаила Александровича, Трофима, Машенька узнала немного больше о семье нынешнего владельца усадьбы. Отец Михаила Александровича занимал высокий пост при дворе Елизаветы Петровны, был обласкан ею, и по милости государыни ему были пожалованы несколько загородных имений, особняк в Петербурге, несколько тысяч крепостных душ, а также щедрые денежные суммы в дар.