Иностранная коллегия

Еще 19 ноября кадетский «Одесский листок» на первой странице поместил аншлаг «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!», имея в виду ожидаемый приход войска Антанты, но вот уже минула первая декада декабря, а главных сил все не было.

Энно по-прежнему делал мину всемогущества, не скупился на обещания, но отсутствие десанта не на шутку беспокоило съехавшийся в Одессу «высший свет» и белогвардейское офицерство. В городе стало известно, что в Беляевке действует большевистский военно-революционный комитет и Одессе грозит опасность в любой момент остаться без воды. Да и восстания рабочих в самом городе можно было ожидать каждую минуту.

Чего только не делал Энно для того, чтобы поддержать дух своих русских друзей! Он выступал с интервью перед корреспондентами буржуазных газет, не скупился на многочисленные заверения, а 3 декабря, когда на одесский рейд прибыл французский дредноут «Мирабо» для успокоения буржуазии и наведения страха на рабочих по согласованию с городскими властями была предпринята прогулка экипажа корабля по улицам Одессы. Матросы шли стройными рядами, веселые, с обветренными лицами, грудь нараспашку. Гремели духовые оркестры. На улицы высыпали разодетые дамы со своими кавалерами. Они выкрикивали по-французски приветствия и были в восторге от бравого вида французских моряков — спасителей от большевиков. Но броненосец вскоре ушел в Севастополь, и страхи русской контрреволюции опять возобновились. «В самом деле, разве можно чувствовать себя в безопасности под охраной каких-то сербов и поляков или под защитой вконец разложившихся от кутежей и пьянства офицерских отрядов?» — думали князья, сенаторы, финансовые «тузы» и прочие бывшие люди «единой, неделимой».

Нужно было во что бы то ни стало успокоить силы русской контрреволюции, показать им (а заодно и всему населению Одессы) могущество Франции и стран Согласия. И Энно забрасывал шифровками командующего французскими войсками в Румынии и на Юге России генерала Вертело с просьбой всемерно ускорить прибытие основных сил интервентов.

В городе, разделенном на две зоны, по-прежнему было неспокойно. Белогвардейцы и петлюровцы вели между собой скрытую борьбу, возводили на улицах баррикады, часто по ночам затевали стрельбу. Но выступить ни одна из сторон не решалась: белогвардейцы ждали высадки англо-французских войск, а петлюровское командование надеялось вступить в соглашение с интервентами. И те и другие торговали родиной, каждый старался как можно дороже продаться иностранным захватчикам.

Но вот 17 декабря 1918 года на четырех больших транспортах под охраной эскадры военных кораблей во главе с французским дредноутом «Эрнест Ренан» прибыла крупная группа союзных войск — 156 французская дивизия под командованием генерала Бориуса в количестве 5 тысяч штыков.

Высадка французских войск в Одесском порту. (Декабрь 1918 года.)

Оккупантов торжественно встречал командный состав «Добровольческой» армии, а на Платоновском молу ликовали толпы представителей русской знати и буржуазии. Они восторгались при виде щеголеватых французских офицеров, прибывших на штабном судне. И только то, что среди начавших высадку было много зуавов и сенегальцев из колониальных войск, вызвало некоторое недоумение и разочарование. Но вскоре замысел французского командования был понят.

— Пусть попробуют большевики распропагандировать африканских солдат! Шалишь! Даже им это не удастся,— слышались многочисленные реплики из толпы встречающей интервентов буржуазной публики.

Если до прибытия десанта консул Энно заигрывал с представителями петлюровских войск, то теперь петлюровцы всячески игнорировались. Союзники всемерно подчеркивали свою солидарность только с «добровольцами», которые спешно стали выгружаться с кораблей и вновь заняли под свою штаб-квартиру Воронцовский дворец на Николаевском бульваре.

Генерал Бориус издал приказ о том, что «берет Одессу под свое высокое покровительство, русские же войска, а также местные иностранные воинские части принимает под свое главное командование». «Франция и союзники,— лицемерно писал далее генерал,— приходят в Россию, чтобы дать возможность благонамеренным элементам и русским патриотам восстановить в стране порядок, нарушаемый в течение продолжительного времени ожесточенной гражданской войной».[9]

Этим же приказом генерал Бориус недвусмысленно выразил свои симпатии, назначив генерал-майора Гришина-Алмазова военным губернатором Одессы. Вступив на пост, Гришин-Алмазов тотчас запретил какие бы то ни было уличные митинги и собрания.