Иностранная коллегия

Петлюровские войска бездействовали, поскольку их штаб получил по телеграфу категорическое предписание Винниченко не вступать в бой с союзниками, во всем подчиниться требованиям штаба войск Антанты. А «добровольцы» и союзники тем временем усиленно готовились к боевым действиям. Еще в день прибытия десанта в Лондонской гостинице состоялось совещание представителей командования войск Антанты, белогвардейцев и городской управы, на котором было решено изгнать петлюровцев из Одессы и полностью овладеть городом.

18 декабря белогвардейские отряды при поддержке польских легионеров приступили к боевым операциям. Отряд «добровольческих» офицеров утром пересек союзную зону на Ланжероновской улице и вышел на Дерибасовскую. У Красного переулка их встретила засада петлюровцев. Раздался залп. С этого началось. Затем белогвардейские отряды атаковали штаб петлюровских войск и железнодорожный вокзал Одессу-Главную.

Сдавать город без боя петлюровцы не намеревались, и уличная борьба с каждым часом разгоралась все больше и больше. Бои шли у крытых корпусов Нового рынка, на Греческой площади, где находилась телефонная станция, у главного почтамта на Садовой улице, в городском саду, на Софиевской, Канатной и Херсонской улицах, на Таможенной площади и в других местах.

В этих уличных боях, помимо «добровольцев», принимали участие и союзные войска, однако двигались они вторым эшелоном лишь в качестве прикрытия. Французское командование прямо заявило Гришину-Алмазову, что оно не намерено проливать кровь своих солдат, которые уцелели в боях на Марне и под Верденом. Оно хотело строить свою интервенцию руками русских офицеров.

У петлюровцев было достаточно сил, чтобы отбить натиск «добровольцев», но они оказались вовсе не подготовленными к обороне, вели бои нерешительно, все еще надеясь на то, что им удастся найти общий язык с интервентами. Даже в этот момент петлюровское командование больше всего боялось не победы «добровольцев», а того, что в борьбу могут вмешаться большевики. В беседе с корреспондентом одной из местных газет петлюровский полковник Змиенко так и сказал:

— Нас беспокоит только тот факт, что теперь, в связи с этой гражданской войной, поднялись большевики в железнодорожных мастерских и на Пересыпи.

Среди дня петлюровское командование обратилось к генералу Бориусу с просьбой урегулировать конфликт с частями «Добровольческой» армии. Оно не знало, что белогвардейский генерал Гришин-Алмазов приказал своим войскам выступить против петлюровцев не только с ведома, но и по указке французского командования. В ответ Бориус передал полковнику Змиенко требование, чтобы петлюровские войска оставили город, и приказал поддержать «добровольческие» части орудийными залпами англо-французских военных кораблей, стоявших на рейде.

Видя неизбежность поражения, многие офицеры-петлюровцы перебежали к белогвардейцам. Петлюровскому командованию ничего не оставалось, как выполнить приказ Бориуса, оставить Одессу и обосноваться в районе железнодорожной станции Раздельная. В полдень 19 декабря генерал Гришин-Алмазов направил генералу Деникину в Екатеринодар победную реляцию: «Вашему превосходительству доношу: вчера с боем вверенными мне частями Добровольческой армии и при помощи французских и польских войск Одесса взята. Союзные войска провозгласили громкое «ура» в честь единой, великой России, в честь нашего главнокомандующего генерала Деникина, в честь союзников. В городе спокойно».[10]

Но Гришин-Алмазов явно приукрашивал факты, утверждая, что в городе спокойно. Кому-кому, а ему было известно, что уже через два часа после вступления войск союзнического десанта в Одессу в городе распространялось воззвание большевиков к солдатам Антанты, в котором на французском и английском языках рассказывалось о русской революции. Да и в тот самый день, когда он посылал приветственную телеграмму Деникину, на стенах многих домов были расклеены прокламации, разоблачавшие подлинные цели прихода империалистических оккупантов в Одессу. А на здании Главных железнодорожных мастерских гордо развевалось красное знамя, водруженное рабочими И. Акимовым и Н. Полтораком в знак протеста против прихода иностранных захватчиков и действий «добровольческих» отрядов.