Иностранный русский

– Волосы просто покрасила! Сыщики, тоже мне! Хорошо?

– А-а-а, – с облегчением выдохнул Борис, рассматривая ее внимательнее. – Как будто Мэрилин Монро вдруг титьки на размер уменьшили. Вроде бы и Мэрилин, но немного не то, понимаешь? – глубокомысленно заключил наконец этот бескорыстный поклонник красоты моей тетки.

– Ясно. – Вика усмехнулась. – Спасибо за лестное сравнение, но я, слава богу, не Мэрилин, а волосы можно перекрасить.

Она скосила глаза на небрежно брошенную в сторону папку с личным делом любовника Каролины.

– Так что, мальчики, не нравится вам Али Саджади? – игриво поинтересовалась наша неМонро.

– Непонятно, что в нем могло понравиться, – произнес Борис.

Виктория пожала плечами и перешла сразу к делу:

– Саша, ничто не насторожило тебя в последнем письме Алибабы?

– Нет, Вика, не насторожило! Давай выкладывай!

Я уже начинал закипать.

– А еще ркист, тоже мне. – Она подошла к столу и моментом проглотила целый кебаб, закусив его несколькими дольками огурцов.

– Ну, если коротко, то Каролины в стране нет, – проговорила Виктория, усаживаясь за общим столом и продолжая ловко поглощать восточные лакомства. – И да, она жива. Она банально сбежала. Причем самым мелодраматическим образом. С любовником. Вернее, к любовнику. А теперь по порядку.

Она отложила себе несколько ложек плова и вдумчиво жевала его, соблюдая торжественную паузу.

– Ужасно нынче Аэрофлот кормил, – вынесла она вердикт и наконец продолжила: – Нам всем казалось, что такие люди, как Каролина Сергеевна Иванова, просто так не исчезают. Успешная, молодая, красивая, любящая дочь, талантливый ученый с мировым именем. Но на самом деле Линка последние годы жила на краю бездны. Это ясно из ее переписки…

– Там одни деловые письма, – вставил Борис.

– Ой, не скажите! – улыбнулась Виктория. – Есть такая книжка Максима Горького «Люди наедине сами с собой». Там есть история про Льва Толстого. Якобы, когда никто не видел, он спрашивал у ящерицы, которая грелась на камне в кустах у дороги: «Хорошо тебе, а?» И, осторожно оглянувшись вокруг, сознался ящерице: «А мне – нехорошо».

– И к чему это? – поморщился Борис.

– К тому, что ящерица – существо бессловесное, поэтому мы не можем достоверно знать, хорошо ли ей было в тот момент, когда с ней разговаривал большой человек мира сего. А вот Каролина – существо, не просто владеющее словом, а я бы даже сказала – очень многословное. И всей своей перепиской в десять с лишним тысяч писем она сообщала: «Мне плохо. Кругом враги, грязные сплетни и гадюшник. Я хочу на ручки». Кстати, о гадюшнике: бывала я в университетах, но такого серпентария, как здесь, еще не встречала. У Лины не было ни одного повода оставаться в городе…

– То есть она сбежала?

– Точно.

– Уехала из города, где живут ее родители, друзья, где ее кафедра, соавторы, подожгла машину, кинула всех через… забор и свалила? Может, ты знаешь и где она? – с иронией произнес Борис.

– Может, и знаю. – Вика откинулась на спинку ученической скамьи, возле которой был сооружен наш импровизированный дастархан.

– Чтобы понять это, надо разобраться, кто такая Каролина и что у нее на самом деле есть. Итак, кафедра. Дело ее жизни. Методика, соавторы. Но, как мы все уже прекрасно знаем, кафедра ненавидит Каролину. Коллеги завидуют. На соавторов она банально давит своим начальственным положением. Семья. Родная семья запретила ей общаться с молодым человеком, которого она полюбила. Родители прозвали Али Саджади «репутационной потерей».

– Родителей тоже можно понять – он иностранец, на десять лет ее младше, только начал получать образование, перспектив в России никаких, – перебил Борис.

– Зато в Евросоюзе у него большие перспективы, – встрепенулась Вика. – И вообще, почему ты за нее решаешь? Почему у нас все решают за других? Линке этот Али понравился. И слава богу! Волосы, посмотри, какие… Аж с отливом…

Мы со следователем переглянулись: нечто подобное мы уже сегодня слышали.

– Ну и самое главное – то, что тревожит Линку больше всего: пока она делала карьеру, она осталась одна. У ровесниц-куриц, как она зовет их за глаза, семьи и дети, а у нее – никого. Это ее особенно угнетает… В ее сумочке лежит презерватив для УЗИ. Она проходит обследование, хочет зачать ребенка.

– Почему ты решила, что Каролину это угнетало? – встрял Борис и бесцеремонно добавил с явным намеком: – Далеко не всех угнетает одиночество в тридцать с небольшим!

– Одиночеством надо уметь наслаждаться, – ехидно заявила Виктория. – Это не про Линку.

– А у тебя по-другому разве? – полюбопытствовал Борис. – Со стороны – то же самое.

Виктория достала кусок помидора и слопала его с большим аппетитом, продолжая жевать и рассказывать: