Инсайт

– Он… он обнимал тебя, как мужчина. Не как друг. Я тоже мужчина и хорошо это вижу. Он влюблён в тебя, Электа. – Дария всё ещё трясло: зерно сомнения, посаженное Дожем, теперь пустило корни, – Так, может, и ты в него?

– Ах, Шафран-Шафран! – расхохоталась Электа, – Как же ты меня напугал! Он? Влюблён в меня? Этого не может быть! Он же священник и мы давно друзья. Я бы заметила! А я, поверь, люблю только тебя.

Электа нежно прижалась к Дарию и он неловко обнял её:

– Прости меня, я просто дурак какой-то. Наверное, мне показалось.

Однако в глубине души Дарий знал, что не показалось. Успокаивало лишь то, что высокий брюнет оказался священником, а значит, с Электой быть точно не смог бы. Девушка пообещала в скором времени познакомить Дария с другом и хотела сделать это в день знакомства с её родителями. Ужин назначили через неделю. Дарию не терпелось убедиться, что друг Электы ему не опасен, поэтому он очень ждал заветного дня.

С Дожем дела обстояли сложнее: видеться и говорить с ним Дарий всё ещё не желал, но Электа, не зная об их ссоре, попросила их принять участие в творческом вечере, который организовали её знакомые учителя музыки. Туда же она собиралась пригласить своего друга-священника и Дарий согласился. Вечер планировался уже через 5 дней. Для этого пришлось продолжить репетиции с Дожем. Его слова не выходили у Дария из головы, но он старался о них не думать. Дож, в свою очередь, неоднократно пытался помириться, однако Дарий не простил ему тот разговор и говорил с ним только по делу.

– Ты какая-то неразговорчивая сегодня, – заметил Дарий за ужином.

На улице становилось холоднее с каждым днём и длительные прогулки стали невозможны, поэтому теперь влюблённые проводили вечера в красивом ресторанчике, беседуя за едой.

– Я волнуюсь, Фран, – Электа покачала головой.

– Почему?

– Понимаешь, я задумалась… Ты ведь талантливый музыкант и можешь обрести всемирную известность, если не бросишь свой путь. Жизнь быстротечна, годы идут и одни кумиры сменяются другими. Но ты собираешься остаться здесь, со мной. Я боюсь, что ты можешь пожалеть о своем решении, потом… Так ли необходимо бросать гастроли?

– Любимая, если бы все эти разъезды и концерты приносили мне столько счастья, сколько я получаю его, просто находясь рядом с тобой, я бы ни минуты не размышлял об этом. Равно как я не раздумывал, когда сделал тебе предложение. Я мечтаю видеть, как растут наши дети, хочу быть с ними рядом, хочу состариться вместе с тобой. Послушай меня, – Дарий взял её за руку, – я по горло сыт одиночеством. С тех пор как умер отец, я всегда был одинок. Мои дядя и тётя стали моими опекунами, но опека их заключалась лишь в том, что меня кормили, одевали да оплачивали мои уроки музыки. Об этом их просил мой отец перед смертью. Что я знаю о дядюшке? Что я знаю о тётушке? Они не говорили со мной, они не подарили мне ни капли тепла. Думаю, они не любили детей, ведь своих детей у них тоже не было. Я бродил один по их огромному безмолвному поместью. Музыка и книги стали моей единственной отрадой в этом ледяном склепе. Я оставил его, как только мне исполнилось 17. Позже, гастроли принесли мне облегчение. Когда я стоял на сцене, а зрители кричали мне и аплодировали, я представлял, что среди этой толпы есть мои родители. Представлял, как они держатся за руки и улыбаются, глядя на меня. Но там их не было.

– О, Дарий! – Электа сжала его руку. В её сапфировых глазах блеснули слёзы.

– Я сочинял музыку, потому что не знал, как по-другому унять свою тоску. И уезжая из одного города в другой, словно бежал от одиночества.

– Но почему ты не обрёл друзей? А женщины… я вижу, как они смотрят на тебя, надеясь на твоё внимание. – голос Электы дрогнул, – например, Дож не отказывает себе в общении с ними…

Дарий нахмурился.

– Я и Дож – очень разные люди, Электа. Хотя я нашёл в его лице понимание и поддержку. Это единственный друг, который стал для меня близким, не считая тебя. Пойми, я благодарен судьбе за то, что, наконец, обрету покой и радость с тобой, ибо я устал от бегства. Я не хочу терять то драгоценное время, которое могу разделить с тобой. В конце концов, мои дети не должны расти без отца. Мне пришлось, ведь мой отец умер. Но пока я жив, я буду рядом с семьёй. Я так решил.

Электа мягко улыбнулась, но продолжала молчать.

– Это ведь не всё, что тебя волнует? – догадался Дарий.

– И снова ты прав, – вздохнула Электа, – Морис… отец Морис словно избегает меня. Я оставила ему записку с приглашением на творческий вечер, потому что уже в который раз он не вышел, чтобы повидаться со мной. Я не понимаю, что могло произойти. – Электа пожала плечами. – Монахи говорят, что он закрылся в келье и это какой-то обряд, поэтому выйти он не может. Но я подозреваю, что он не хочет видеться именно со мной. Я даже не знаю, придёт ли он на ужин с моими родителями, он так и не передал мне ответ. Он никогда раньше так не поступал со мной.