ИНСАЙТ

Я закрыл глаза. И ждал, пока не стих Звон, аккомпанементом которому служили наши стоны и какой-то тонкий свист. Двое глаза не закрыли. Первым делом (не считая вызывающих дурноту дрожащих стен) я увидел Прибоя. Парень, когда мы все упали, отлетел вправо к бордюру. Из раны на ушибленном о камень виске капала кровь, а плед, в который он был завёрнут, разметался по булыжникам сломанными крыльями. Глаза, ввалившиеся и наполненные ужасом, вперились в чёрно-багровое небо, а сам он как-то искривился и застыл, будто все его конечности свело. Над ним, обняв покосившийся столб с газовым фонарём, стоял Улыбака и, скаля окровавленные зубы, раз за разом взмахивал своей цепочкой, разрезая приближающиеся Тени. Цепочка свистела над самой головой, так, что никто из нас не мог встать.

– Улыбака… – еле прохрипел я. Потом, отхаркнув кровавую мокроту, смог крикнуть. – Улыбака, б**дь!!!

Когда вожак повернулся, я обомлел. В обычно спокойных глазах светился какой-то безумный восторг. Вокруг, разбрызгивая вонючую, похожую на нефть жижу, корчилось штук пять Теней, постепенно рассыпаясь чёрной пылью. Несущий смерть полумесяц свистнул ещё раз… Он летел прямо мне в голову…

Глухо и протяжно, страшно, завыла Лиса. Улыбака будто встряхнулся, в глаза вернулся разум. Лёгкое движение кисти и кулон, который должен был бы трепанировать мой череп, только прочертил на мостовой перед лицом идеально-ровную трещину. Я вздрогнул.

– Кот. Прости… Что-то мне… Нехорошо… – и, отпустив фонарный столб, Улыбака обессиленно сполз на землю. Я вскочил на ноги и, убедившись, что остальные Тени пока далеко, шагнул к нему.

Он улыбался. А из широко открытых глаз текли слёзы, на подбородке сливавшиеся с ниткой пузырящейся слюны. Он шевелил руками, пытался встать, но раз за разом падал обратно и всё бормотал:

– Время. Время вышло, оставь уже меня…

Что тут можно было сделать? Я изо всех сил (правда, я давно об этом мечтал) залепил ему пощёчину. И заорал на Лису с остальными:

– ВСТАТЬ!!!

Странно, но они тут же подорвались, будто не было иссушающей слабости, жрущей нас всех.

– Милая, бросай мешки на х**! Двое, взяли Прибоя! Да бросьте же плед, эта скотина не шевелится всё равно!!!

Мешки грустно звякнули о камни. Парни взгромождали бревно-Прибоя на плечи, а я подошёл к Улыбаке и закинул его руку себе на плечо, взяв в правую заветный кулон. Он почти ничего не весил и всё продолжал бормотать, плакать и пускать слюни.

Выпрямившись, я огляделся. Все были готовы, а Тени были уже совсем близко.

– Что встали?! БЕГОМ!