ИНСАЙТ

И они побежали. Я, волоча на себе вожака (хорошо у него осталось достаточно мозгов, чтобы переставлять ноги), шёл последним, периодически срезая подобравшиеся Тени. Пользоваться кулоном оказалось просто. Он будто продолжал мои страх и ненависть и, подпитываясь ими, сам плясал в воздухе. О, что это был за бег! Наши ноги набатами били в дорогу, по бокам сменяли друг-друга кривящиеся стены, а света редко встречавшихся фонарей, факелов и поганок едва хватало, чтобы не воткнуться в одну из этих стен. Хорошо, Расколотых пока не было видно.

Мы пробежали несколько кварталов. Лиса то помогала мне тащить Улыбаку, то сменяла кого-нибудь из парней. Но всё равно мы совсем выбились из сил. Тени так же брели к нам – островкам жизни в этом безумии, но большинство было далеко, а подобравшихся ближе, я срезал вожаковским кулоном. Обветшалые дома вокруг я начал узнавать. На самом деле, Город постоянно меняется и там, где раньше был пустырь или пруд, через несколько циклов может появиться очередная гниющая хибара. Остаются только те дома, в которых кто-то живёт и спит. Не знаю, почему. И никто не знает. Но чувство, что мы близко (та самая «чуйка»), оно не оставляло меня. В общем, мы остановились передохнуть…

– Бл*бл*бл*! – истерически бормотал Суслик. Мумия молча пыхтел, уткнувшись лбом в колени. Лиса, всхлипывая, пыталась вытереть Прибою кровь. А Улыбака всё так же пускал слюни мне на плечо.

Я старался дышать глубоко и размеренно, чему совсем не помогал страх, с каждым глотком воздуха, будто вливающийся в кровь. Все чувствовали что-то похожее, но мне всё казалось, что я острее всех. Я начинал задыхаться и опёрся о ржавую железную водоразборку, непонятно (как и всё остальное здесь) как оказавшуюся воткнутой посреди тротуара. Мечтая о глотке воды, я качнул рукоятку и мне на ноги, отвратительно хлюпая, плеснула… Кровь. Пополам с какой-то слизью.

Это было уже слишком. Я засмеялся и опустился на тротуар. Ко мне подбрёл Суслик:

– К-кот, не надо. Успокойся, а? – его качнуло. Я правда хотел крикнуть, предупредить, но смех забил глотку. И Суслик опёрся о кирпичную стену. А на стене была изломанная щель, в которой поблёскивали зубы…

Пасть раскрылась мгновенно, и Суслик провалился по самое плечо. Каменные челюсти так же стремительно сомкнулись и он заорал. Боже, как он орал!