ИНСАЙТ

Я словно задремал, но Серафим хлопнул ладонью по стойке и этот приземлённый звук позволил мне встряхнуться.

– Ладно, суть ты уловил. Эмоции. Мысли. Желания. Души, если хочешь. Такие, как ты, как я когда-то, как Расколотые, мы можем улавливать чужие эмоции и преобразовывать их в энергию, изменяя мир вокруг нас. Чудовища, и ты, да, всегда идут по простому пути. Боль, ужас, отчаяние. Они жрут его, поглощают саму суть человека и это питает их. Мы, Серафимы, тоже так можем. Но стараемся действовать по-другому. Счастье тоже может быть источником силы, хотя…

Баута опустил голову, будто на его плечи рухнула неимоверная тяжесть и продолжил, прерывисто, будто у него ком встал в горле:

– Помни, что всё – ложь. Источник, питающий тебя не важен, радость это или ужас, подоплёка всегда одинаково отвратительна. И единственно значимым остаётся, как ты эту силу используешь…

– Подоплёка?

– Ты сам всё увидишь, когда мы отправимся в путь. Пока же, спроси о чём-нибудь другом.

– Хорошо. – Вопросы роились в голове роем пчёл, такие же многочисленные и зудящие. – Даже не знаю, с чего начать. Серафимы? Чудовища? Звонарь? Озарённые? Что со мной творится и как с этим бороться? И да, ты так и не ответил, что с этими людьми не так.

– Это – не люди. Больше нет, по крайней мере. Считай их неопасным аналогом Теней Города. Расколотые и Серафимы? Мы – суть одно и то же. Изначально, люди с редким даром, но пошедшие разными путями. Да, не удивляйся, – я поперхнулся следующим глотком. – Каждый Расколотый когда-то был человеком, вроде тебя. Но, подобно тебе, они поддались голоду и это извратило их. Теперь они все – ручные чудовища Звонаря. Он у них, вроде как на вершине пищевой цепи. А сам Звонарь… Скажи, Кот, ты помнишь что-нибудь о жизни до Города?

– Нет. – в голове что-то крутилось, какие-то картины, но слишком размытые, чтобы рассмотреть что-то определённое. – Я знаю, что мне нравится, а что вызывает отвращение. У меня есть какие-то привычки, о происхождении которых я ничего не помню. Я знаю названия и предназначения некоторых вещей, которые вижу, казалось бы впервые. И это всё.

– Понятно. Не знаю, как у таких, как ты, а у Серафимов часть памяти возвращается, когда мы становимся сильнее. Не всё, конечно, но достаточно, чтобы знать: место, где мы существуем – не более реально, чем мысль душевнобольного. Это забытый кошмар забытого бога. А бог, в данном случае, само человечество. Оно породило это безумие и Звонаря – царя безумцев. А потом заперло всё это здесь, когда это стало ненужным. Но Звонарь, он хочет вырваться. И, если он отправил тебя в Храм, значит там и хранится ключ, который откроет ужасу ворота к каждому из живущих.

– Подожди, слишком много информации. – я в очередной раз схватился за голову и помассировал виски. Стало немного легче. – Мы что, вроде как в аду?

– Ха, нет конечно. Мы в самой тёмной, забытой и запертой части коллективного подсознания людей. В месте, где заперты все иррациональные страхи, такие, как ужас перед темнотой, перед пляшущими в глубина пещеры тенями, шагами за спиной. Все монстры, которых дети и взрослые представляют под своими кроватями – обитают здесь.

– Но… Как мы сюда попали тогда?

– Не знаю. Кома? Мучительная смерть в страшном сне? Психическое расстройство? А может ты просто задремал на солнцепёке и видишь всё это? Никто тебе не ответит. Кроме, может быть, самого Повелителя Кошмаров.

– Так. Бл**ь. У меня мозг свернулся по-моему.

– Тогда не задумывайся об этом. Всё, что ты должен помнить – окружающее, по сути, просто очередной Морок. Но очень большой и очень опасный.

– А со мной что? Ты можешь меня вылечить?

– Вылечить?! – Серафим рокочуще засмеялся. – А кто сказал, что ты болен? Немного не в себе, возможно, как и все мы. Ну а превращение… Твои мотивы и поступки определяют тебя. Хочешь помочь себе – помоги мне!

Он с неожиданной горячностью схватил меня за руку, опрокинув кружку. Остатки кофе растеклись по тёмному дубу стойки и намочили его чёрный рукав, но Баута не обратил внимания, продолжая, будто тисками, сжимать моё запястье:

– Помоги мне нарушить планы Звонаря! Если мы получим ключ, то я смогу использовать его силу, чтобы уничтожить ублюдка или запереть ещё на тысячу лет, а пока появится новый, пройти могут тысячи тысяч циклов! Весь ужас, в котором мы вынуждены существовать – ничто, в сравнении с тем, что эта тварь устроит, если вырвется.

– Мне нужно спасти кое-кого. – я осторожно освободил руку. – Ты мне, конечно, больше нравишься, чем этот урод, но кому из вас верить, я не знаю и не хочу выяснять. Я должен спасти Лису и детей, остальное меня не волнует.

– Вот поэтому ты и превращаешься. – Серафим снова устало вздохнул. – Эгоизм. Животное желание удовлетворить собственные интересы, пусть они и кажутся тебе благородными. Ты – уникален сейчас. Уже обрёл кое-какую силу, но всё ещё человек. А к Озарённым могут войти только люди, ни таким как я, ни Звонарю это не под силу. Точнее войти-то мы можем, но вот Сила, она пропадёт.