Перекличка продолжается, после чего нас просят встать. Классная дама хочет отобрать нас по росту, сажая самых низких за первые парты, тех, кто повыше, за следующие. Мне так хотелось сесть рядом с Симоной, но куда там -- она по сравнению со мной просто карлица. А ведь к ней я немного привыкла, и могла бы запросто подружиться.
Она заражала меня верой в лучшее, я ведь последний месяц часто просто молчала, часами могла смотреть в окно, не двигаясь. Меня съедала невыносимая тоска, а в моём возрасте было крайне сложно прийти в себя и сосредоточиться на жизни, когда с промежутком в несколько дней на твоих глазах умирают люди. Родители сперва усиленно пытались вытащить меня из этой ямы, а потом похоже, просто махнули рукой, решив, что со временем я сама оклемаюсь. Позже они так поступали не раз, в конце концов, у них просто опустились руки, и они уже не обращали никакого внимания на меня и не интересовались моей жизнью.
-- Фрау Дюрр, -- я посмотрела на классную даму умоляющим взглядом. -- Я бы хотела с Симоной сесть.
-- Ах, вы хоте-е-ели? -- насмешливо спросила Дюрр, передразнив меня. -- Вот же новости! Запомните, Зигель: хотеть можно дома. А здесь надо слушаться. Слушаться и подчиняться, как обязывают правила. Здесь порядок должен соблюдаться. И больше ничего! Ни-че-го! -- отчеканивает Дюрр, она будто вытирает ноги о мои детские протесты. -- Вы меня поняли?
Я на секунду растерялась и так и застыла с приоткрытым ртом. Пропасть между мной и Жабой лишь усиливалась, но тогда многое было непонятно для моего детского ума. Школа с первых дней прививает своим ученикам инстинкты волчьей стаи -- ты или безропотно подчиняешься, или становишься изгоем.
-- Ну? Мне повторить вопрос?
-- Поняла, -- робко пискнула я.
-- Полным ответом! -- требует Жаба.
-- Фрау Дюрр, я вас поняла.
У меня в голосе проскакивали нотки обиды и раздражения, что приходится уже вот так у всех на виду изображать послушную собачку, выполняя команды вроде "голос", "сидеть", "место".
По росту мне подошла Хельга Мильке, она как раз была самой высокой в классе. С виду неуклюжая и мужиковатая Хельга переросла свой возраст, выглядела она лет на двенадцать. Высокая, плотная, с длинными, как у гориллы, руками.
Я сама тоже выглядела старше своих лет. Похоже, у меня правда в роду были славяне -- болгары, либо сербы. Я бывала в Хорватии один раз, и тогда я чувствовала себя Джеком, взобравшимся по бобовому стеблю в страну великанов. Мне казалось, что вот она, та самая сказочная страна, разве что здешние великаны дружелюбнее. Неудивительно, что и Мила Гранчар в свой столь юный возраст уже ростом выше остальных.
Тут скрипнула дверь и показалась растрёпанная ученица в небрежно выглаженном платье. Она на ходу вяло поправляла светло-каштановые волосы, стремясь как-то пригладить непослушные кудри. Она посмотрела на классную даму своими мутными заспанными глазами и спросила:
-- Можно войти?
Дюрр недовольно поморщилась -- она только-только рассадила учениц, а теперь из-за одной нерадивой снова всё перемешивать, точно карты в колоде?
-- А-а, никак вы -- Милица Гранчар? Мало того, что умом не блещете, так ещё и опаздываете?
-- Простите, я проспала, -- мямлит в ответ Мила.
-- Да-а, проспала! А если пожар начнётся, вы тоже будете спать? Здесь порядок должен соблюдаться, вы меня поняли?
-- Поняла...
-- Полный ответ!
-- Я вас поняла, фрау Дюрр...
-- Господи, ну у вас и произношение -- как в бочку говорите. Поработайте над ним серьёзно.
Дальше она заставила нас с Хельгой встать, после чего сравнила нас по росту. Вот ведь дотошная... Мила оказалась чуть ниже меня, потому Хельгу отсадили на другую парту, а мы с Милой остались здесь. Мила ещё долго клевала носом над дневником. Такую вечно усталую и ленивую ученицу я ещё не знала.
Почему-то когда классная дама отчитывала Гранчар, я почувствовала себя довольно гадостно, хотя эти язвительные комментарии адресовались не мне вовсе, а Миле. Жаба опять сделала акцент на её произношении, дескать смотрите, какой у неё чудовищный акцент. Некоторые ученицы захихикали над нерадивой хорваткой, чему классная дама не препятствовала вовсе. Нет, я всё, конечно, понимаю -- Гранчар глупа сама по себе, но как, простите, ей избавиться от акцента? Для неё ведь немецкий язык не родной, а значит, у неё не будет идеального произношения. Ещё не раз и не два Дюрр продолжала науськивать одноклассниц на отстающую ученицу, чем добивалась, скорее, не улучшения её успеваемости, а полного падения всякого интереса к учёбе. Не то, чтобы я так уж жалела Гранчар, но когда я примерила её шкуру, я стала гораздо лучше понимать Милу и всё, что она чувствовала от этого.
Глава 10. Гадкие утята
-- Ну куда ты "а" лепишь? -- с досадой прикрикнула я. -- Тут "е" писать надо.
-- Не кричи, -- буркнула в ответ Мила.
-- Да как тут не кричать, когда я тебе тысячу раз объяснила, а ты ни в какую!