Инсбрукская волчица

В тот вечер я совсем не думала о своих планах. Мне просто было интересно посмотреть, что там устроил Ненад. Встречные люди казались милыми и симпатичными, а все мои обиды – далёкими и несущественными. Что со мной? Я встряхнула головой и попыталась сконцентрироваться на мыслях о предстоящем испытании взрывчатки. Но вместо этого мне неожиданно пришло в голову, что если смотреть на Ненада в профиль, он очень похож на изображение, которое я видела на старинной римской монете, не хватает только лаврового венка. Представив Ненада в лавровом венке, я расхохоталась. Хорват остановился и недоумённо вскинул брови:

– Ты чего?

– Да так, вспомнила кое-что, – ответила я, – я смотрю, что лицо твоё уже в полном порядке, всё зажило?

– Да, на мне всегда всё быстро заживает, как на собаке. Знаешь, как-то в детстве я решил изобрести порох.

– Да неужели, – удивилась я, – разве ты не знал, что это уже давно сделали китайцы?

– Не помню уже, может быть, и не знал, а может, хотел его изобрести по-своему, по второму разу.

– И как? Изобрёл?

– Представь себе, что да! Только потом полгода ничего не видел и не слышал, и лежал с ожогами. Мать меня едва вылечила, и знаешь чем?

– Чем? – спросила я, предвидя, что сейчас будет сказано что-то смешное или необычное.

– Козлиной мочой, – ответил Ненад, – у нас тогда как раз были маленькие козлята. Между прочим, отличное средство от ожогов.

Я очень удивилась подобному необычному средству лечения от ожогов. Нельзя сказать, что я раньше не слышала о нём, иногда об этом говорили, в основном, соседи или одноклассники, между собой. Тем не менее, представить себе, как Ненад лечит свои «боевые раны» компрессами из козлиной мочи, было смешно.

Я тихо хихикнула (наверное, это очень глупо выглядело), и мы пошли дальше.

Я расспрашивала:

– Тот первый взрыв, который ты показывал на дне рождения, был почти бесшумным. Только сверкнуло, появился цветной дым, и всё. Был такой небольшой хлопок, как будто яйца в кастрюле лопнули. Чуть сильнее, конечно, но всё-таки. А второй взрыв, большой, в овраге, был намного громче. А нет ли какого-нибудь способа сделать взрыв вообще бесшумным?

– Меня, честно говоря, немного смущает то, что ты так сильно этим интересуешься, – ответил Ненад, пока мы поворачивали на дорогу, выходившую из города к лесу, – хотя, должен сказать, такие способы действительно есть. Надо же, именно этим вопросом я почти не интересовался. Думаю, что в первую очередь разница получилась именно из-за размера взрывного устройства. К тому же, сила взрыва была намного меньше потому, что, во-первых, устройство было закопано в землю в первом случае, а во-вторых, часть веществ отвечали, в первую очередь, за цвет и концентрацию дыма, а не за мощность самого удара. Что до способов сделать взрыв менее шумным… Можно поставить одну кастрюлю поменьше в другую, побольше, а пространство между ними просыпать песком. Но тогда взрыв пойдёт только наверх. Там, наверху, он и будет слышен.

Я была благодарна Ненаду за все эти сведения. Он мне их столь расточительно выдавал, не ведая, что за такое богатство и сотни золотых не жалко бы было, если бы они, конечно, у меня были. Ах, если бы он только знал, что же я планирую, вероятно, он тут же отвернулся бы от меня и бежал бы, как от умалишенной!

Мне стало немного стыдно за своё девчоночье поведение. Я до сих пор не могу примириться с обидами, и вместо того, чтобы пытаться найти выход из ситуации, жажду теперь только мести.

Смогу ли я когда-нибудь смотреть на мир так, как все люди – открыто и без подозрений? Глядя на лицо Ненада, увлечённо мне рассказывавшего о своих опытах, хотелось в это верить.

И всё же, моя месть должна быть исполнена. Я должна перевернуть эту страницу в моей жизни. Но не сразу. Чуть позже. А сейчас лето. Если бы можно было остановить время…

Мы уже почти подошли к оврагу. Только сейчас я обратила внимание на то, как сильно изменился ландшафт после первого раза.

Кусты заметно поредели. На некоторых из них висели обломанные ветки. Внизу оврага образовалась воронка, которую я в день взрыва не заметила, сразу рванувшись бежать. Она была намного больше, чем от того демонстрационного взрыва во дворе. Воронка была в ширину локтей шесть. У неё были вывернутые наружу края, сцеплявшиеся вместе корнями растений и зелёной травой, которая уже начала сохнуть.

На дне воронки была ещё одна воронка, поменьше, с локоть в диаметре. Земля там была совершенно чёрной, похожей на уголь.

Когда мы спустились вниз, я взяла в руку эту чёрную субстанцию и потёрла её. Уголёк рассыпался прямо в моих пальцах.

Ненад увидел что-то на самом дне и извлёк оттуда грязную помятую жестянку с вывернутыми краями.

– Дно банки. Надо же, оно почти не повредилось!

Других остатков банки на дне воронки не сохранилось.

– Угадай, где теперь бомба? – спросил Ненад, хитро подмигивая.

– Не знаю. У тебя в кармане?

– Нет.

– Спрятана где-нибудь в лесу?

– Опять не угадала. А что, если я скажу тебе, что новое устройство прямо здесь? Прямо здесь, под моими ногами! – гордо произнёс Ненад.