Инсектариум

Ангел-то смотрит за часом час
(хоть и смотреть — невмочь),
Кровью небесной на битом стекле
не устаёт рдеть.
Пламень отцвёл. Выдыхая пар,
мать и бледная дочь
Греют друг друга, в кровати дрожа
парой живых сердец.

Бледность небес над Столицей Петра —
ночи блокадной предел.
Тяжко, как солнце с востока — ввысь,
мать с кровати встаёт.
Ангел видит: немощь её
крепче мощи людей;
Видит икону, икону в руках,
серых, как невский лёд…

…В комнате стол. На столе хлеб —
граммов двести на глаз.
Наледь паркета, кровать у стены. Девочка, кажется, спит.
Пламя в печи отдаёт золотым, точно иконостас;
Женщина рвано рыдает в окно:
слёзы жгучи, как спирт.

Завтракать скоро. Хлеб на столе.
Это строжайший пост.
Пост — только красный угол-то гол…
то есть, конечно, пуст.
В лужах паркет, что асфальт по весне. Пламя, что райский куст,
В печке цветёт. За разбитым окном
город тих, как погост.

Ангельской кровию в этом окне
новая рдеет заря:
Тонет пурпурная сладость её
в надленинградской мгле.
Женщина хлебом кормит дочь,
всхлипывая втихаря.
Женщина верит: заступник златой
прочно сидит на игле.

Совершенство

Ты, обернувшийся мне красотой
С глазами зелёно-весенними, —
Стать
не хочу
для тебя
лишь Той,
С кем породниться-бы-семьями.

Ведь
умеют же
две реки
Слиться в единую реку:
Я хочу
Быть с тобой — вопреки,
Веря в упрёки — редко.

Мне не срастаться
с другими
в Жизнь,
Другом не льнуть
к ровне:
Я от природы — шальной пейзажист,
Пишущий собственной кровью:

Волк-одиночка,
квадрат холста
вырвавший собственной шерстью, —
Лишь бы векам подарить, красота,
Тень
твоего
совершенства.

* * *

Ведьма-судьба, отчего мне теперь темно,
Словно до дна кто выхлебал свет дневной?
В безотрадном вертепе верчусь, как веретено,
Ради тоненькой нити — в жизненный путь длиной.

Свет до донышка высосан — так, что ни капли — на дне;
Только толку о том толковать сотню раз на дню?
Недоеден тоскою, но с нею наедине —
Я вплетаюсь плотней в непроглядную западню

И схожу на нет, нитью, словно нытьём, исходя —
Обесформиваясь в прообраз привычных пугал.
Мраком угольным выжжен, с сердитым усердьем гвоздя
Не согнуться стремлюсь, всё прочней забиваясь… в угол.

В угол — загнан, я самоставлюсь в его главу,
Пауком обретаясь ретивым во ртути рутины.
Ради тоненькой жизни, натянутой в тетиву;
Ради нити пути в полотне мировой паутины.

Летопись разлуки (цикл)

Счастью по имени Ярослав.

* * *