Inside out: моя неидеальная история

Когда Джордж и Диана решили переехать в наш жилой комплекс, выяснилось, что благодаря моим родителям они там уже живут. Даже не помню, чтобы Джордж и Диана разозлились, просто в ответ взяли имена моих родителей. То, что тетя с дядей стали жить рядом с нами, было огромным утешением. Когда родители снова стали неуправляемыми, Джордж и Диана время от времени уделяли нам внимание – возили куда-нибудь, кормили, выслушивали и помогали с нашими проблемами. Помню, в 1975 году благодаря им я попала на свой первый концерт группы Aerosmith[21]. Они хотели сесть рядом с трибунами, а мы с другом отчаянно пытались найти место на траве, где происходило действие. Пока играла песня Sweet Emotion, какой-то незнакомец по-братски передал мне ром, и, как только я начала подносить напиток ко рту, Диана выхватила бутылку.

Южная Калифорния в середине семидесятых отличалась от тех мест, где мы были раньше. Я была в седьмом классе и сменила уже три школы за тот год. Все подростки носили джинсы от Dittos, курили сигареты и травку. Я подружилась с девушкой по имени Адриен, блондинкой с длинными волосами – типичной калифорнийской девушкой, носящей короткий топик. Адриен стала моей «наставницей» – познакомила с крепкими напитками и сигаретами «Мальборо».

В школе меня спалили с сигаретой и повели в кабинет директора. Моим наказанием было временное отстранение от учебы, но я была в ужасе, ведь у меня никогда не было проблем с дисциплиной. До этого момента адаптация в новом коллективе не предполагала активных действий с моей стороны. Мама пришла за мной, после этого мы молча ехали в машине. Затем она вынула сигарету из своей пачки и помахала ею, сказав:

– Ну что, давай.

Вместо того чтобы взять у нее сигарету, я достала из своей пачки. Она протянула руку и помогла мне прикурить. Мы никогда больше об этом не говорили.

Это положило начало новому этапу в наших отношениях. Мне было всего тринадцать лет, когда я спросила у Джинни, могу ли поехать с друзьями в клуб в Саут-Вэлли[22], на что она ответила:

– Конечно, возьми машину. Если вас остановит полиция, скажите, что вы за рулем без разрешения родителей.

Я знала, как ехать обратно в Розуэлл, но как попасть в Саут-Вэлли, понятия не имела. А еще я не знала автомагистрали и у меня не было опыта вождения ночью. Каким-то образом я все же добралась до клуба с двумя друзьями, которым повезло остаться в живых после поездки со мной. С тех пор меня регулярно посылали на этой машине по семейным делам. Каждый раз Джинни говорила:

– Помни, мы не знаем, что ты за рулем.

Так было удобно моим родителям, и это тоже сходило им с рук.

Они не устанавливали для меня границ дозволенного, на самом деле даже для себя они не могли их установить. Родители много пили, принимали оксикодон, валиум и метаквалон, которые мой отец каким-то образом получал по рецептам, регистрируясь в разных аптеках и используя разные псевдонимы. Он выглядел так, как подобает на вечеринках, – джинсы-клеш, длинные бакенбарды, даже сделал химическую завивку.

Что касается мамы, то она часто становилась агрессивной, когда смешивала наркотики и алкоголь. В таких случаях моих родителей выгоняли из ресторанов и баров. Мама начинала драться с другими посетителями или выходила из себя и вместе с отцом била посуду. Однажды маме не понравилось, как ей подали чек, она сняла туфлю на высоком каблуке и замахнулась на официантку.

Каким-то образом во время всех этих гулянок мама нашла хорошую работу – бухгалтера в компании по распространению журналов, которая принадлежала человеку по имени Фрэнк Дискин. Диана тоже начала работать на Фрэнка. Вдруг в нашей семье появилось больше денег, особенно у мамы. Фрэнк много чего ей дарил, например, норковую шубу. Но самым большим подарком, который являлся символом статуса девушки из Нью-Мексико той эпохи, был бледно-желтый «Кадиллак Севилль». Закончилось все тем, что мы переехали в район Марина-дель-Рей, в самый красивый дом, который у нас когда-либо был. А Фрэнк Дискин оплачивал нашу арендную плату.

Почему этот парень тратил так много денег на бухгалтера? Диана упоминала, что если мама была у Фрэнка в кабинете, то дверь была всегда закрыта.

Каждый раз после ситуации в Канонсберге, когда мама пыталась покончить с собой, я подсознательно ждала еще одну катастрофу, еще одну по-настоящему чрезвычайную ситуацию, которую я не смогла бы проконтролировать, и она разрушила бы мою и без того неустойчивую жизнь. Однажды я пришла раньше из школы и не обнаружила дома брата с отцом – их и след простыл. Я спросила маму:

– Где Морган? Где папа?

Ладно, для папы куда-то пропасть не было чем-то необычным, но где мой брат? Мама только пожала плечами и сказала:

– Мы с твоим отцом разводимся. И он будет рад, если я отдам ему Моргана.

Я была поражена. Даже не знаю, чем больше: потерей брата, отца или осознанием того, что папа не мог расстаться с Морганом, а со мной – мог, притом легко.

– Мы с тобой переезжаем в Западный Голливуд. Я нашла квартиру на Кингс-роуд, – сообщила мне Джинни.