Insomniac (СИ)

Она услышала, как Канаме хмыкнул, и ещё один поцелуй опустился на её тело, украсив теперь ключицу.

Фрукты, шедшие следом, было легко угадать: белый виноград, слива, персик. Поцелуи игриво опускались всё ниже и ниже, в то время как руки Канаме, пахнувшие сладостью плодов, оголяли её тело больше и больше. Юуки преждевременно даже позволила себе расслабиться на стуле, откинувшись на спинку; она поверила, что Канаме хотел её победы, чтобы преподнести какой-то сюрприз. Но одно из угощений оказалось, как змея среди цветов.

— Это чили! — закричала она. Внезапный пожар во рту не давал спокойно дышать. — Чили! Чили!

Но вместо успокаивающего поцелуя она получила укус прямо под левой грудью, где бешено забилось сердце.

— Канаме, за что?!

— За то, что это халапеньо*, — невозмутимо ответил Король, дальше перебирая на подносе, чем бы её угостить. — И как ты могла перепутать, Юуки?

В голосе чистокровного звучал настоящий укор аристократа, и Юуки надулась. Лука днями мучила её уроками этикета, а отличать подобные вещи не научила.

В комнате, скрываемой от принцессы алой лентой, послышались звуки капель, и почудился аромат могущественной крови. К губам Юуки прикоснулся холодный хрусталь, и заботливый голос Канаме проговорил:

— Выпей, это уймёт жжение.

Юуки глотнула — по горлу растеклось тёплое молоко с кровью Короля. Сразу после она почувствовала яркий запах. Это было что-то насыщенное, яркое, южное, вероятно, похожее на солнце.

— Мандарин? — почему-то неуверенно сказала она и оказалась права в этом действии: Канаме укусил её внутреннюю сторону бедра, слизал кровь и объявил:

— Это минеола.

Юуки фыркнула. Она бы с лёгкостью отличила одно от другого, если бы видела их перед собой. Но к разнице вкуса ещё не привыкла — для неё все они были мандаринами.

— Что ж, у тебя осталась одна попытка, — торжественно сказал Канаме, коснувшись пальцами её щеки. Юуки попыталась прикинуть, сколько попаданий и проигрышей у неё было, но сбилась. — Постарайся ответить правильно.

На языке оказалась, судя по ощущениям, долька чего-то необычного. Вкус странный, но приятный, кисло-сладкий. Юуки высосала сок, разжёвывая, оценивая каждую тональность вкуса, пока не осознала, что это снова было что-то знакомое, будто из детства — из уютного и тёплого дома Кросса.

— Это же… фейхоа!

Победный поцелуй пришёлся на правую коленку. Юуки радостно засмеялась, и Канаме взволнованно выдохнул: как же давно она не смеялась так искренне и свободно.

— И какой приз меня ждёт? — Принцесса едва ли не выпрыгивала из узлов лент, чтобы потрогать подарок руками, но как оказалось, он не был осязаемым. Руки Канаме умело и уверенно стянули с неё бельё, и Юуки не видела, но чувствовала его хитрую улыбку.

— Сейчас узнаешь.

Прикосновение его языка между ног заставило её громко охнуть. От смущения и неожиданности она попыталась оттолкнуть его ногами, но Канаме крепко сжал её бёдра, так что его пальцы оставляли красные пятна на бледной коже. Юуки закусила губу — это же так стыдно! И вообще, это же должно быть противно и мерзко, как ему могло прийти в голову сделать такую гадость, как он сможет потом смотреть ей в глаза и целовать, и…

Но язык Канаме работал уверенней, чем сознание Юуки. Через пару минут мысленных самобичеваний она сдалась, обмякла на стуле, позволив брату удобнее приподнять её ноги. Его пальцы успокаивающе и в то же время игриво поглаживали содрогавшуюся кожу бёдер. Она откинула голову назад и застонала. Раньше она думала, что оргазм бывает только один по ощущению, но сейчас для неё открылось, что разница всё-таки бывает.

Мягкий и влажный, упругий и быстрый язык, напрямую касаясь самой чувствительной части её тела, дарил менее обширное, но более яркое чувство. Наслаждение перекатывалось где-то снаружи, всё время грозясь ускользнуть от неё, и Юуки интуитивно подавалась вперёд, своими движениями помогая Канаме. И себе.

Сочная вспышка и чувство, что из тебя выжали всё, было по-странному приятным, когда она вскрикнула и кончила. Юуки облизнула засохшие губы и почувствовала на них увядший аромат минеолы. Тело непроизвольно расслабилось, было так приятно, что ей хотелось, чтобы её понесли на руках и уложили в мягкую, пушистую постель. Больше не было чувства стыдливости, как ни удивительно: она желала поскорее обнять Канаме, сжать в своих объятиях, вдохнуть саму его душу в себя и никогда не отпускать. Как один мужчина мог дарить столько удовольствия и приносить столько уверенности в себе? Как один мужчина мог делать её настолько женщиной?

Юуки ещё не пришла в себя, когда Канаме сдёрнул ленту с её глаз. Сквозь пелену она посмотрела в его гранатовые глаза, заискрившиеся золотом от жажды — это был её любимый цвет.

— Продолжим в постели?

Комментарий к Phase VII. Volcano