Insomniac (СИ)

Когда Юуки наконец очнулась после того, как Канаме дал ей своей крови, чтобы показать своё прошлое, она оглянулась по сторонам. Старый склеп выглядел ужасающе: грязная паутина ниспадала с высокого потолка, в воздухе витал заплесневелый, потухший запах. Из дальних углов на принцессу взирали притихшие летучие мыши — не собирались атаковать, но явно желали проводить её отсюда быстрее. И в этом мёртвом ужасе Юуки хотела увидеть лишь одно, что могло помочь ей вновь задышать полной грудью и радостно вздохнуть — лицо Канаме.

После всей этой грязи и кошмара, что ей пришлось увидеть, а ему — пережить, ей было необходимо взглянуть в его гранатовые глаза. Не только убедиться самой, что он жив и рядом с ней. Но и убедить его — она жива и рядом с ним.

Юуки выскочила из склепа в его поисках. Ворвалась в гостиную комнату, где он как раз разводил воду кровавыми таблетками. Обернувшись, Канаме посмотрел на неё с виноватой улыбкой, когда она предъявила ему красную розу, что он оставил на её платье.

— Я хотел, чтобы ты увидела нечто прекрасное, когда открыла глаза… После всего того, что тебе пришлось увидеть в моих воспоминаниях.

Канаме вернулся к своему бокалу и сделал глоток. Горькая. Всё чушь, эта жидкость не утоляла жажду, она лишь била по лицу зверя внутри, заставляя того заныть от боли и спрятаться где-нибудь в углу сознания на некоторое время.

Тихий стук бокала об стол последовал за её объятиями. Руки принцессы были такими тёплыми и родными, что по телу короля невольно пробежали мурашки. Канаме всегда считал, что за свои страдания он заслужил получить счастье в конце. Но с другой стороны, он верил, что на самом деле настолько грешен, что никакие страдания уже не искупят его вину, и Юуки была рядом с ним незаслуженно.

Может быть, стоило отдать её Кирию? Почти незапятнанному и такому невинному мальчику, у которого вся жизнь, полная открытий, ещё впереди, как и у неё. А он своё отжил, он выжал из себя всё и верил, что может теперь только просто наблюдать, как она взрослеет и превращается в прекрасного лебедя, познавая радости и печали этого несправедливого мира.

Но потом Юуки гладит его по плечам и нежно говорит: «Когда я открыла глаза, я хотела увидеть твоё лицо», и взгляд Канаме суровеет. Он не сможет её никому отдать. Даже если придётся за эту жадность поплатиться миллионами лет в аду, он не боится. Пусть он её не стоил, но она стоила всех этих грехов.

Канаме повернулся и посмотрел в её большие шоколадные глаза. Они уже не были глазами растерянной девочки, которая искала своё место в мире. Но глазами женщины — настоящей, взрослой и понимающей, которая была готова протянуть ему свои руки, чтобы согреть в объятиях.

Что она и сделала. Едва уловимо дрожащими пальцами она гладила его непослушные локоны и запоминала каждую чёрточку на лице, сравнивая с тем образом, который увидела в его крови. Они были едины. Тот Канаме из прошлого и этот, что стоял сейчас перед ней, были одним и тем же мужчиной. И это значило…

Значило, что её возлюбленный был почти таким же древним, как и сам мир. И наверняка значило, что он сам был целым миром.

Юуки в трепетном восторге провела ладонью по его груди, скрытой от неё мягкой тканью белоснежной рубашки. Она должна была бояться его. Ей следовало в ужасе бежать, кричать и искать убежища там, где такое древнее и очень опасное зло не смогло бы её найти. Он был так силён, что, наверное, мог бы перевернуть одной рукой весь земной шар. Его истинный облик был ей неведом, и под маской красивого мужчины, вполне вероятно, пряталось лицо, изуродованное тысячей убийств и обожжённое реками крови.

Но Юуки не боялась. Это чудовище не раз стояло перед ней на коленях. Канаме желал её контролировать, но Юуки знала точно: стоит ей взмахнуть рукой, и он уничтожит весь мир, если в том будет желание его королевы. Ощущение власти над Канаме убивало возможность страха перед ним, и чистокровной лишь захотелось крепче прижать его к себе, смыть поцелуями чужую кровь и грехи убийств. Её искренняя любовь очистит его.

— Кто я для тебя, Юуки?

Она вздрогнула. Когда-то другой человек уже задавал ей этот вопрос. Тогда она не нашлась, что ответить. Но теперь, когда она привела в порядок свои чувства, Юуки знала, что ответить Канаме.

— Ты для меня всё.

Теперь, когда она знала правду, иначе быть просто не могло. Он был её предком, прародителем её благородного клана. Он — её начало, самое первое звено в длинной цепи, которая заканчивалась ею. Юуки стояла в самом конце, и хотя их должны были отделять тысячелетия, но они всё-таки встретились. Соединились вопреки времени, следуя зову судьбы.

Он — альфа, она — омега. Начало и конец. Свет и тьма. Инь и Ян.

И только соединение подобных противоположностей рождало смысл и продолжение этого мира.