Инспектор Сара Геринген. Книги 1 - 3

В этот момент у нее зазвонил мобильник. Опасения оправдались: эксперт по телекоммуникациям сообщил, что номер, полученный от Сандвика, одноразовый и срок его действия истек. Отследить местоположение телефона, на который звонили, невозможно, потому что сим-карта, судя по всему, уничтожена. Сара невозмутимо поблагодарила парня и сунула мобильник в карман. Оставалось выяснить еще кое-что, и она, не в силах устоять на месте, прошлась по камере.

— Господин Сандвик, ваш коллега Элиас Лунде сказал мне, что в последнее время пациент Четыре-Восемь-Восемь все чаще впадал в буйство. Вы не знаете почему? Может, что-то изменилось в его курсе лечения? Вы увеличили дозу ЛС-34?

Леонард Сандвик, сидя на койке, уперся локтями в колени и уронил голову в ладони.

— Если б я знал, что все закончится именно так, ни за что бы этого не сделал… Да, я увеличил дозу ЛС-34, потому что мне приказали.

— Ваш таинственный собеседник, я полагаю?

— Да.

— А зачем?

Санитар умоляюще посмотрел на Сару снизу вверх:

— Вы обещаете защитить моих жену и дочь?

— Отвечайте на вопрос.

— Нет, сначала поклянитесь, что защитите их!

— Их возьмут под охрану как свидетелей по делу, если возникнет необходимость.

— Дайте слово!

— Хорошо, даю вам слово, — уступила Сара. — А теперь скажите мне, зачем понадобилось увеличивать дозу ЛС-34.

— Я думаю, это его и убило… Они зашли слишком далеко…

— Господин Сандвик! — нетерпеливо окликнула Сара замолчавшего санитара.

— Все началось с того посетителя.

У нее по венам прокатилась волна адреналина.

— С посетителя? Кто это был?

— Я соврал вам о том, что пациента Четыре-Восемь-Восемь никто не навещал. Чуть больше года назад в "Гёустад" пришел один человек и попросил о встрече с ним. Мужчина лет тридцати пяти. Сказал, что работает в лаборатории, которая поставляет в "Гёустад" ЛС-34, и что он хочет обследовать пациента, получающего инъекции этого препарата, — мол, им нужны данные для исследований в области психотропных веществ.

— Что за лаборатория?

— Французская. Довольно известная фармацевтическая фирма. Но я ему не разрешил увидеться с Четыре-Восемь-Восемь — сослался на внутренний распорядок и правила безопасности. Тогда он забросал меня вопросами, очень точными и конкретными, о поведении пациента. Я отвечал уклончиво. Его это раздосадовало, он пытался настаивать, но я не уступил, и ему пришлось убраться восвояси. Я немедленно позвонил своему… работодателю. Тот спросил, как звали гостя, велел немедленно убрать его имя из журнала регистрации и никому о нем не рассказывать.

— Как его звали? — Теперь в голосе Сары уже не было притворного сочувствия — она говорила жестким, официальным тоном. — Господин Сандвик, назовите мне имя посетителя.

На протяжении всего разговора пожилой санитар нервно стискивал и мял руки, так что кисти покраснели. Теперь у него задергалась нога. Тишина, воцарившаяся в камере, давила на нервы все сильнее, Сара не сводила тяжелого, немигающего взгляда с его лица.

— Кончена моя жизнь, — пробормотал он уныло. — Все кончено…

— Назовите мне имя, и я обеспечу охрану вашей семье. Леонард Сандвик со вздохом опустил голову еще ниже.

— Он представился как Адам Кларенс, француз из фармацевтической компании "Жантикс".

Глава 11

Старик проснулся, внезапно открыв глаза. Лицо было липким от пота, сердце бешено колотилось о ребра, всполошенное ночным кошмаром.

Он медленно выровнял дыхание и повернул голову к окну. Солнце искрилось в листве огромной липы, ветерок мерно покачивал ветви, протянутые к оконному стеклу, и что-то шептал убаюкивающе; ему вторил стрекот цикад.

— Все хорошо. Сегодня понедельник, пятнадцатое февраля. Вы дома, Лазарь, и я о вас позабочусь.

Молодая блондинка ласково улыбалась старику, держа его за руку. Старик поблагодарил ее, прикрыв и подняв веки — на большее сейчас был неспособен. Уже два года он не вставал с постели, не мог долго обходиться без аппарата искусственного дыхания, а питание получал внутривенно. Взгляд, замутненный сном, обежал комнату, скользнул по потолку с лепниной и задержался на одной из картин, украшавших стены. На самой любимой. Почти идеальная копия портрета Пушкина кисти Петра Кончаловского. Поэт держит в руке перо, задумчиво покусывая кончик, словно вот-вот на бумагу вместе с легким дыханием творца повеют стихи.

— Вам нравится эта картина, да? — спросила белокурая медсестра, надевая ему на руку какую-то медицинскую штуковину — браслет на липучке. — Напоминает о родной стране?

"Если б ты знала, милочка, сколько крови было пролито, чтобы добыть оригинал, — подумал Лазарь. — Если б ты знала, за кем сейчас ухаживаешь, сбежала бы отсюда со всех ног, бедняжка. Хотя, может, и нет. Может, ты такая же, как те бабы, которых я немало повидал на своем веку, — они готовы притворяться слепыми и глухими, лишь бы им было тепло и не дуло".

— Шесть целых три десятых. Лучше, чем вчера! Ну просто очень хорошо! — радостно сообщила блондинка.

— Ничего хорошего. Но вы не дадите мне умереть до тех пор, пока я не найду ублюдков, которые со мной это сделали. Вам ясно?