Инспекция. Число Ревекки

– У меня уже есть, у нас у всех есть, а эту я организовала, чтобы выменять на что-нибудь. Но забирай, я себе еще организую.

Ядя широко улыбнулась, наслаждаясь эмоциями, которые вызвала у Ревекки. Та продолжала пораженно рассматривать кусок шелка в своих руках.

– Это тех… которых в газ? – наконец выдавила из себя она.

Улыбка на лице Яди вмиг исчезла. Она угрюмо посмотрела на Ревекку.

– На вещах не написано, в газ хозяина отправили или на работы. Нам всё скопом привозят.

Подошла еще одна девушка, которая, очевидно, уже некоторое время наблюдала за Ревеккой и Ядей со стороны.

– А ты что ж, брезгуешь после кого-то? – с усмешкой проговорила она.

Ревекка подняла голову и озадаченно посмотрела на девушку. Она была невысокая, ниже даже, чем крохотная Люба, но твердый проникновенный голос и карие проницательные глаза заставляли воспринимать ее со всей серьезностью.

– Брезгую? – тихо повторила она. – Ведь это… – Ревекка старательно подбирала слова, – та, которая носила эту рубашку, сейчас горит, а я буду спать в ее ворованной…

– Нет, ты слышала, Ирена?! – Ядя возмущенно посмотрела на соседку, – праведница какая выискалась! – Она сердито выхватила у Ревекки рубашку. – Ей доброе дело делают, а она попрекает.

– Я не попрекаю, – тут же испуганно замотала головой Ревекка.

– Дурочка ты, – так же насмешливо проговорила Ирена, – рубашка эта – капля в море, крошечка из того, что немцы забирают и вывозят в рейх. Мы не воруем, а берем то, что уже украдено. Взять украденное у вора – разве это преступление? Тем более если берет тот, у кого этот вор все и украл. Не вороти нос, не глупи. Добродетельные тут надолго не задерживаются.

– Знаю, – проговорила Ревекка.

– А раз знаешь, чего устраиваешь? Не ты возьмешь, так другая. А той, которая носила эту рубашку, уже все равно, поверь.

«Господи, – пронеслось в голове у Ревекки, – если б кто-то сказал маме, что ее дочь будет воровать у мертвых…» Ревекка видела уже самое страшное в лагере и ничему более не удивлялась и не ужасалась. Но тут вдруг самая обыкновенная рубашка перевернула ее душу, заставив задуматься о том, что она и сама делала. Вслух она ничего не сказала, лишь виновато посмотрела на Ядю. Та молча протянула рубашку обратно. Ревекка так же молча взяла ее и благодарно кивнула. Она залезла на койку, стыдливо прикрылась одеялом, скинула с себя одежду и быстро натянула рубашку. От прикосновения чистого шелка к телу у нее закружилась голова. Прохладная гладкая ткань словно стекала по спине и животу, лаская худые ягодицы и коленки. Она пригладила рубашку, затем провела рукой по теплому одеялу. На глазах вновь выступили слезы.

Ночью Ревекка долго не могла уснуть. Тревога терзала ее: как так вышло, что она попала в этот лагерный рай? Когда по всем лагерным же законам она должна была отправиться в газ. Ошибка? Непременно. Не могло быть иного. Видимо, ее с кем-то перепутали. Завтра во всем разберутся и вернут ее обратно. Так что не надо привыкать. Не надо… Тем более что и тело ее никак не принимало простор, чистоту и мягкость под собой, все чудилась какая-то иллюзорность происходящего. Да, завтра она непременно вернется в свой прежний барак, но то завтра… А сейчас… Зная, что в темноте никто не видит, Ревекка наглаживала мягкую ворсистую поверхность, терлась об нее щекой, нюхала, пропихивала между ногами, совсем как в детстве, сворачивала валиком и прижималась к нему. Счастье! Как мало-то нужно было… Ревекка еще раз недоверчиво погладила себя по животу, на котором шелковая рубашка сбилась в складки. Шелк был настоящим, не привиделось. Она боялась сомкнуть глаза, а потом открыть их и оказаться в грязной штубе с двумя, а то и тремя такими же несчастными под одним одеялом, кишащим вшами. Наконец для проверки она прикрыла глаза, но тут же вновь распахнула их – нет, она была там же, под тем же настоящим одеялом! Осмелев, Ревекка закрыла глаза окончательно и провалилась в сон.

В рабочих бараках на грязных истертых матрасах забылись тревожным сном и ее подруги, прижавшиеся одна к другой. Но сейчас Ревекка забыла о них: чистое одеяло и шелковая рубашка напрочь вытеснили из головы все иное.

* * *

Горы одежды высились чуть не до потолка. Ревекка пораженно разглядывала их: никогда она не видела столько вещей, даже в той жизни, которой более не существовало. В лучшем ателье или магазине готового платья не было столько одежды, сколько было свалено в этом бараке. Вся эта масса уже была рассортирована.

– Нам повезло, тут у нас ходовое шмотье: белье, свитера, куртки, вот, гляди, шапки, плащи, рукавицы. Полезного добра навалом. В следующих двух бараках чемоданы, сумки, мешки, рюкзаки – ничего интересного для организации. А вот дальше снова польза – обувка. Там прямо под навесом чего только нет: сапоги, ботинки, туфли, сандалии. Есть кожаные, замшевые, тряпочные, на любую ножку и вкус, – рассказывала Ядя. – Еще дальше – снова бестолковый сектор…

– Сама ты бестолковая, – без злобы произнесла Ирена.

Ядя усмехнулась и подмигнула: