Инспекция. Число Ревекки

Девушки вышли из бани. Ревекка на секунду остановилась и посмотрела в сторону полей за колючей проволокой, золотившихся в теплых закатных лучах. Глаза жадно пожирали манящие просторы, упиравшиеся в далекие молчаливые горы. В густом аире встрепенулась птица и взмыла ввысь. Взгляд Ревекки взмыл за ней следом.

– Если б можно было за ней, – раздался тихий голос Ирены за спиной.

Ревекка не ответила и пошла в барак.

Хоть мыло, хоть полотенце, хоть краковская, а все равно неволя.

* * *

Капо Манци была при них в бараке, потому девушки работали молча и сосредоточенно. Вдруг одна из них чихнула и выглянула из-за кучи одежды, полностью скрывавшей ее, – это была Ирена. Она помахала перед лицом, разгоняя пыль, и вопросительно посмотрела на окно, потом на Манци. Та кивнула. Ирена торопливо подошла к окну и распахнула его. Манци еще понаблюдала за ними некоторое время и ушла. Девушки тут же загалдели, обсуждая последние лагерные новости. Вдруг сквозь открытое окно послышались мужские крики.

– Парня, что ли, лупят? – Ядя вскочила и подбежала к окну. – Вагнер поймал Тони!

Женщины тут же бросили свою работу и уставились в окно. Охранник Вагнер, красный от натуги, пинал блестящим сапогом тело, валявшееся перед ним в пыли. Хотя тот прикрывал голову обеими руками, все узнали добряка Тони, работавшего в команде электриков. Сегодня утром команду прислали в женский лагерь чинить проводку в одном из бараков.

– Как его угораздило попасть под горячую руку этой скотины?.. – грустно покачала головой Ирена.

Вагнер собирался уже отойти, но напоследок размахнулся особенно сильно и попал Тони прямо по лицу. Кровь брызнула из носа и рта прямо на сапог Вагнера. Сплюнув на Тони, эсэсовец обтер обувь о распластавшегося у его ног человека и пошел прочь. Ирена молча затворила окно. Женщины вернулись к работе, и как раз вовремя: в барак вернулась Манци.

– Нечего притворяться! Я видела, как вы пялились в окно вместо того, чтобы работать, – громко проговорила она.

Никто ей не ответил, все продолжили усердно перебирать вещи.

– Но вам это на пользу. Смотрите и запоминайте, что бывает с теми, кто нарушает лагерные порядки.

– Что он сделал? – все-таки набралась смелости Ядя.

Капо усмехнулась.

– Записку кому-то передал. Из мужского. И поделом дуракам: нашли, где шашни крутить. Выбрали место для любви.

Ревекка вздохнула и уткнулась взглядом в пальто, в котором проверяла швы. Она уже хотела было откинуть его в сторону, но в последний момент под широким воротником нащупала какое-то уплотнение. Судя по всему, пачка свернутых бумажек. Валюта, очевидно. Ревекка ухватила одной рукой за подкладочную ткань, другой за воротник и дернула в разные стороны. Шов с треском разошелся, и на колени ей упала пачка, туго перевязанная ниткой. Ревекка отложила пальто и взяла ее. К ее удивлению, это оказались не купюры, а фотографии. Оглянувшись и убедившись, что капо поблизости нет, Ревекка начала разглядывать карточки. На первой женщина в красивом выходном платье держала на руках ребенка лет двух-трех. Сложно было определить, мальчик это или девочка: дитя утопало в кружевах. Рядом стояла пожилая женщина. Фото было сделано на фоне церкви, окруженной кустами роз. «Крестины», – подумалось Ревекке. На следующей фотографии ребенка держала уже пожилая женщина, а рядом с ними стоял пожилой мужчина, опираясь на трость. Нижняя часть его лица была скрыта пышной бородой, а глаз не было видно из-за бликов очков, но Ревекка была уверена, что он улыбался. Далее снова молодая женщина, очевидно мать этого малыша, в длинном подвенечном платье. Она сидела на красивом стуле с резной спинкой, чуть смущаясь, лицо ее было полуопущено, а рядом, положив руку ей на плечо, стоял худощавый молодой человек с щедро набриолиненными волосами, зачесанными на одну сторону. На лице его красовалась горделивая улыбка. Ревекка расправила новую фотокарточку – там снова была эта женщина с ребенком на руках, теперь в пальто… Ревекка оглянулась на пальто, которое минуту назад отложила. Да, то самое. Она снова взяла его, поднесла к лицу и вдохнула. От подкладочной ткани еще пахло сладкими духами и каким-то душистым мылом. Еще пахло… живой женщиной… На следующем фото эта женщина держала за руку ребенка – теперь было понятно, что это мальчик. В короткой меховой шубке, в пушистых вязаных штанишках, полуботиночках, на голове меховой картуз, а в руках деревянный фрегат. Ревекка продолжала смотреть на фотографии, но уже не видела ни лиц, ни фигур, все поплыло перед глазами, превратившись в черно-белые пятна чужого украденного счастья. Все ли они сейчас витали над лагерем в виде бесплотного серого дыма? Или хотя бы одному удалось вырваться?

– Ядя, – тихо позвала Ревекка.

Когда подруга обернулась, Ревекка молча показала фотокарточки.

– В мусор.

Со двора раздался тихий свист. Ревекка вскинула голову. Ирена кивнула Яде на ведро. Та без лишних слов отложила работу, схватила ведро и побежала на улицу. Ревекка вопросительно посмотрела на Ирену.