Inspiraveris. Верни меня

– Красота женского тела неоспорима. Подними голову, радость моя, и сама посмотри, – делает жест рукой, приглашая последовать его совету.

Поднимаю взгляд, и уже озадаченно смотрю на нескольких девушек, совсем молодых, возможно, моего возраста или же немного старше на вид, свободно прогуливающихся и смеющихся рядом с этими уродами. Они о чем-то разговаривают и даже не стыдятся своей наготы. Совестно должно быть! Ведь я чувствую, как мои щеки начинают пылать, когда глаза опускаются вниз по телу девушки, вальяжно стоящей неподалёку и вижу поросли курчавых рыжих волос между бёдер. Тут же отвожу взгляд и теперь горю. Противно. Насколько можно не уважать себя? Появиться тут вот так! Отвратительно! Греховно!

– А ещё очень красиво, Аурелия. Ты только посмотри, какая юная и нежная кожа, какие вены. А тёмные соски, приглашающие припасть к ним и вкусить, – шепчет Вэлериу. Господи, хватит!

– Она создана для наслаждения, для грехопадения вместе с ней в этот омут прекрасной и бурлящей крови, что бежит по её венам и концентрируется в одной точке. Я даже слышу, насколько она жаждет, чтобы до неё дотронулись. Прикоснулись и свели с ума. Она готова на все, только бы оказаться там, где распыляется порок страсти, – продолжает он уже ближе, прямо мне в ухо.

– Ещё раз даже в мыслях произнесёшь это имя, будешь ходить вот именно так. И мы увидим, что же прячет под этим нарядом сама непорочность, – его шёпот приобретает злость и недовольство. Поджимаю губы, смотря на скатерть.

– Я твоя заложница, Вэлериу? – хотела сказать это тихо, но голос предает меня и звонко проносится по всему залу. Вновь наступает тишина. Но сейчас, в эту самую секунду, я тоже зла, потому что ничего не понимаю, устала и хочу есть, не желаю смотреть на этот разврат, а тем более слушать такие слова в свой адрес.

Поворачивая голову к нему, уверенно смотрю в эти глаза, блестящие в свете свечей вокруг нас бриллиантовыми отблесками. Ничего не отвечает, молчит и смотрит на меня. Пытается, как будто подавить меня своими глазами. Воздух резко становится тяжёлым, невероятно трещащим между нами.

– Братья мои, думаю, вам следует продолжить развлечения в другом месте. Там уже все готово для вас. Оставьте нас, нашей гостье необходимо поесть. А вы её смущаете своим нечестивым поведением. За что будете вознаграждены, – обращается ко всем присутствующим и раздаётся громкий хохот. Сжимаю руки, что ногти впиваются в подушечки ладоней, принося боль. Но это унизительно! Они надо мной смеются! Сами уроды падшие! Извращенцы! Вампиры похотливые!

Только хочу ответить им, чтобы заткнулись, но Вэлериу поднимает руку прямо перед моим носом, играя пальцами, в свойственной только ему манере.

– Не стоит, Аурелия, моя милая, – не глядя на меня, предостерегает от бездумных слов своим бархатистым шипением. А я киплю от праведного гнева на такое. Они продолжают хохотать, поднимая со столов девушек, закидывай их на себя, и моментально все расползаются в прямом смысле слова. Они ползут по стенам, по полу, по потолку, таким образом, опустошая зал.

Да, он ведь так же нёс меня, и что я удивляюсь? Если они такие же уроды, как этот! Остаются только Петру и Лука, продолжающий хихикать, как полный козел. Врезать бы ему, да так сильно за все, чтобы разодрать ногтями эти губы, постоянно ехидные и насмешливые. И глаза вырвать!

– Братья мои, родные мои, отправляйтесь и развлекайтесь. И распорядитесь, чтобы нашей гостье принесли ужин, – с улыбкой говорит им. Они поспешно встают, хотя бы нормальным шагом выходят из зала.

Двери закрываются, оставляя меня наедине с Вэлериу. И вот, кажется, сейчас будет страшно для меня. Потому что его губы складываются в тонкую линию, а его лицо говорит о таком же состоянии злости, какая была у меня ещё секунду назад.

Viginti octo

Страха нет, одно желание – не поддаться этому чувству, а узнать с какой целью он приволок меня сюда в эту обитель разврата и порока.

– Не смей. Никогда. Так. Смотреть. На меня. Ясно? – рычит, придвигаясь к моему лицу. Моё дыхание становится быстрее, но не отвожу взгляда от этих глаз, уже полностью поглотившимся зрачком.

– Я буду смотреть на тебя так, как хочу. Ясно? – цежу слова, хотя, чёрт возьми, боюсь. До ужаса боюсь этого оскала, животной злости, так ярко играющей на резко выступающих скулах, и огня во взгляде. Боюсь, что сейчас просто разорвёт меня своими когтями. Но продолжаю. Губы предательски дрожат. Закусываю нижнюю, не давая себе показать ему этого.

– Ты в моём замке! Ты в моём доме! Ты здесь живёшь по моим правилам! – повышая голос, резко встает и опрокидывает стул.

– Я твоя заложница? – спрашиваю, продолжая сидеть на месте. Тоже бы хотела встать, но ноги не слушаются, как и все тело.