Инстинкт матери

Пошел дождик, оставляя на лобовом стекле тонкие полоски влаги. Резкая красная вспышка растеклась по салону мягким светом. Усталым движением Сильвэн включил дворники, и их мерный скрип присоединился к всхлипам Тифэн, как надоедливый метроном. Сильвэн собрался было что-то сказать, но передумал и промолчал.

Загорелся зеленый свет.

– Может, я просто не способна заниматься ребенком, – еле слышно проговорила Тифэн.

Она потерянно смотрела в одну точку, в ужасе оттого, какая судьба уготована Мило.

– Может, Летиция имеет основания меня остерегаться, – с тоской прибавила она.

– Он выкарабкается, я тебе обещаю.

– Это ничего не меняет…

– Ты сейчас в состоянии шока, Тифэн. И Летиция тоже. Завтра все станет яснее и проще.

Он, наконец, включил первую скорость и тронулся с места.

Глава 43

Через несколько часов Мило пришел в себя, но доктор Ферейра велел оставить его под наблюдением до послезавтра. Так, для пущей безопасности. Мальчик проглотил всего несколько граммов снадобья, настоянного на безвременнике, растении очень ядовитом, но хорошо помогающем при подагре. Тифэн готовила его для отца, которого подагра изрядно помучивала. Вот почему она сразу попросила врачей «Скорой» сделать ему промывание желудка. Безвременник содержит колхицин, известный своим мочегонным, обезболивающим и противовоспалительным действием. Но это еще и сильнодействующий яд, который даже в малых дозах вызывает тяжелые отравления, часто смертельные. Хотя малыш и проглотил ничтожное количество смеси, но этого хватило, чтобы вызвать тяжелое отравление.

         «Безвременник расцвел, безвременник расцвел,
         Безвременник расцвел – а лето отцвело».

Два дня Давид и Летиция провели у постели сына, который постепенно поправлялся: щеки порозовели, в тело возвращались силы. Как только он достаточно окреп, чтобы говорить, Летиция задала ему вопрос, который давно жег ей губы:

– Когда ты ходил за очками Сильвэна на кухню тети Тифэн, ты там что-нибудь ел?

Малыш нахмурился. Несколько секунд он молчал, а потом отрицательно покачал головой. Сердце Летиции понеслось вскачь. Выражение лица Мило вызвало у нее подозрение: она хорошо знала сына, этот упрямый вид он всегда напускал на себя, когда что-нибудь нашкодил.

– Мило, дорогой, это очень важно, – мягко настаивала она. – Обещаю, что не стану тебя ругать, но мне нужно, чтобы ты сказал правду. Ты что-нибудь выпил или съел на кухне у тети Тифэн, когда был там один?

Доброжелательный тон матери успокоил его, и, подняв на нее взгляд кающегося грешника, он сознался:

– Там на столе стояла миска, а в ней что-то вроде сахара, только желтое.

– И ты это попробовал?

– Чуть-чуть…

– Было вкусно?

– Нет. Я это выплюнул в раковину.

Летиция вздохнула:

– Ну и правильно сделал.

Это признание подтверждало слова Тифэн, но Летиции не удалось избавиться от подозрений. Если Мило все выплюнул в раковину, то откуда взялось такое самочувствие?

– Ты все выплюнул или все-таки что-то проглотил?

– Не знаю…

На следующий день к нему вернулся аппетит, а еще через день он запросился домой. Наутро третьего дня доктор Ферейра решил выписать его из больницы, предварительно засыпав родителей кучей рекомендаций: в некоторых случаях и при определенной дозировке колхицин может спровоцировать нарушения в течение еще десяти дней после отравления.

– После проведенных анализов у Мило не обнаружено никаких следов опасного вещества, но если появятся хотя бы малейшие симптомы расстройств со стороны кишечника, сердца или нервной системы, везите его в больницу, не теряя ни секунды. И каждые четыре недели нужно будет проводить контрольный осмотр. Значит, увидимся через месяц.

Согласно кивнув, Давид и Летиция уехали домой вместе с мальчиком.

* * *

В тот же вечер, уложив сына спать, Летиция принялась объяснять Давиду причину своих подозрений. Она много думала об этом в те дни, когда Мило был в больнице, и теперь у нее не было сомнений, что Тифэн намеренно покушалась на жизнь мальчика. После смерти Максима горе довело ее до помутнения рассудка. И доказательство тому – абсурдные обвинения, которые она бросила в лицо Летиции: она, мол, ничего не сделала, чтобы спасти Максима, и вообще она частично виновна в его гибели.

– А потом, после похорон, этот поворот на сто восемьдесят градусов, – произнесла она с горечью. – Тебе это не кажется странным? Они отказываются с нами разговаривать, а потом вдруг горят желанием снова стать нашими лучшими друзьями…

– Но ведь Тифэн признала свои ошибки, – возразил Давид.

– Вздор! Для нее это был единственный способ приблизиться к Мило!

– А тебе не кажется, что ты немного преувеличиваешь?

Летиция вытаращила на него удивленные глаза:

– Какие тебе еще нужны доказательства? После смерти Максима она всего два раза контактировала с Мило и оба раза подвергла его опасности!

– Два раза? – удивился он. – А что случилось в первый раз?

– Давид, да черт возьми! Я его обнаружила лежащим на подоконнике в комнате Максима! Она как будто хотела, чтобы его постигла та же участь!